Возвращайтесь живыми!
Шрифт:
— Великая Дуга? — проговорил Грибов со слабой улыбкой.
— Что вы имеете в виду?
— О союзе цивилизаций писал в середине прошлого века ещё русский писатель-фантаст Иван Ефремов. Хотя он не знал, что первыми на Земле высадятся рептилоиды.
— Давайте обсудим эту возможность, я имею в виду гуманоидов. При этом мы должны учитывать главное: наш противник мыслит в масштабе не отдельных коллективов и стран, а в масштабе континентов и цивилизаций. Чтобы защититься от него, надо работать как минимум на его уровне, а в идеале — на порядок выше. Судя по действиям тех, кто пришёл на нашу землю с мечом, они ничего не боятся.
— У нас мало тех, кто понимает ситуацию, — угрюмо проговорил Тамерлан.
— Согласен, маловато. Атмосфера непонимания активно инициируется институтом Поводырей. Обывателям устраивают дискотеки, недели «высокой моды», конкурсы красоты, внушают мысль об их исключительности, типа: любая кухарка может управлять государством, все равны и тому подобное. Население Земли превратилось в жующее и зевающее, полупьяное, полусонное стадо, цель которого — достичь своих личных выгод. Все воюют против всех, облегчая Поводырям задачу поголовного зомбирования. Но уже всё чаще появляются те, кто видит это. Их нужно поддерживать, им нужно давать правдивую информацию, разгребая завалы лжи в СМИ. И ряды наши пополнятся. Поводырями создана система, где умным и честным нет места. Мало кто понимает, что в этой системе даже богатым не будет места. И мы должны строить свою систему, опирающуюся на всё лучшее в человеке. Такие люди, как Роман Волков, нам нужны, как никогда. Поводыри и их потомки на Земле — сорняк! Его надо выкорчёвывать! Для них человеческие ценности — семья, дети, мораль, совесть — давно утратили смысл. Нашу систему не зря назвали Ковчегом. Только она способна сохранить истинно божественное в цивилизации, и наш противник сделает всё, чтобы нас уничтожить.
— Мы понимаем, — проворчал Тамерлан.
— Вам есть что добавить?
— У меня есть, — поднял руку Ылтыын. — Меня тревожит конкретный противник Романа Волкова, с которым он схватился в Москве на квартире друга. Кто он? Вы, контрразведчики, должны отслеживать таких крутых специалистов.
Головы присутствующих повернулись к Грибову.
— Должны. — Начальник контрразведки откашлялся. — Но у нас нет пока никаких данных по этому… джентльмену.
3
Впервые в жизни он запаниковал по-настоящему!
Воздуха внутри лемурийской Колыбели хоть и было достаточно, он явно отличался по составу от нынешнего воздуха Земли. Дышать им долго было нельзя.
Запасов пищи здесь не было никаких. Если хозяева базы и приготовили какие-то съестные припасы, за миллионы лет хранения они должны были стопроцентно испортиться.
Главное же, что превращало гостя в пленника, было отсутствие энергии в телепортаторе. Как зарядить его батареи, или скорее аккумуляторы, Роман не имел ни малейшего понятия. Да и едва ли древние лемуры пользовались соответствующими зарядными устройствами. Их цивилизация существовала десятки миллионов лет назад, задолго до появления цивилизаций рептилоидов
По-видимому, лемурийский скафандр имел какое-то подобие системы контроля физического состояния владельца. Роман заволновался, встревожился, вспотел, и аппаратура защитного костюма отреагировала на это.
Шею обдал прохладный ветерок, в ушах защебетал тонюсенький детский голосок с вопросительными интонациями: очевидно, компьютер скафандра, или что там его заменяло, поинтересовался, что беспокоит господина. Во всяком случае, так можно было интерпретировать его щебетание.
Роман заставил себя сосредоточиться на взбудораженной психике.
Вспомнились советы профессора Играева, занимавшегося с ним форсированным альфа-гипнозом.
— Существует множество практик для успокоения, — говорил Геннадий Евгеньевич. — Одна из них — холотропное дыхание. Это неоднозначная практика, по большей части спекулятивно-коммерческая, однако использовать кое-какие её наработки можно.
Роман прислонился к стене коридора, в котором царил полумрак; световые пунктирчики аварийного освещения не могли разогнать темноту полностью. Потом сел на пол. Закрыл глаза.
Одной из фаз холотропной техники было отождествление себя с другими людьми.
— Лучше всего с теми, кто тебе ближе, кого ты уважаешь и любишь, — раздался в голове голос Играева.
Он послушно представил облик Олега Харитоновича, никогда не терявшего чувства самообладания. Но координатора он всё-таки знал мало, поэтому стать им на все сто процентов не удалось. Тогда он выудил из памяти образ Ылтыына Юри, побыл им несколько мгновений, углубился в воспоминания и стал тем, кого он знал больше всего, — отцом. Именно отец когда-то формировал его как личность, сделал рассудительным и целеустремлённым, и именно с него можно было брать пример.
На душу легла тишина.
Но этого было мало, и Роман пошёл дальше: начал быстро и глубоко дышать, насыщая лёгкие и кровь кислородом, не обращая внимания на «лишние» порции азота и неприятные раздражающие запахи.
Голова наполнилась эйфорическим туманом.
Горизонт тишины и спокойствия раздвинулся. Стало доступно «планетарное» сознание.
Не дождётесь! — погрозил он неизвестно кому. Я всё равно вырвусь отсюда, и тогда мы посмотрим, кто кого!
Всплеск эмоций в этом состоянии был последним.
На Романа спустилось чувство полного покоя и цельности, усиливающее уверенность в своих силах. Расслабились мышцы лица, шеи, спины, рук и ног. Появились приятные струящиеся ощущения, обволакивающие всё тело. Показалось даже, что он может волевым усилием изменять вес тела, что раньше было недоступно.
Потом появилось ощущение возникшего между глаз отверстия, через которое в голову начал просачиваться уж совсем нереальный свет — рождающий внутреннюю вибрацию всех нервных структур!
И, наконец, сменилось это ощущение другим: будто на поверхности тела, сначала под кожей, затем над кожей, начали формироваться тонкоматериальные структуры, напоминающие — на уровне иллюзий — мыльную кристаллическую пену.
«Компьютер» скафандра снова что-то прощебетал, но Роман на него не прореагировал. Перестал бояться тесноты замкнутого помещения и вообще неизвестности. Растворился в призрачном свете ведания и вышел из тела, как из тесной комнатки, в большой мир.