Возвращение Артемиды
Шрифт:
— Ну что, получил уже по шапке? — спросил Летерис.
— Получил, — ответил Салис. — Только почему-то задница болит.
— Хм-хм. Сам знаешь, и такое бывает в вашей работе. Я только что от президента.
Такие чины в правительстве и сенате полетели, что даже я не ожидал.
— Тогда ясно, из-за чего Шайер так нервничал.
— Он у вас всегда нос по ветру держит. Но я не об этом. Директор взял дело под свой контроль. Теперь им займется имперская безопасность. С подозреваемых взята подписка о не выезде из
— То есть, всех отпустили, — заключил Салис.
— А ты как думал? С таких должностей просто так не сажают. В имперской тюрьме все как один поменяли свои показания. Валят все на доктора. Мол, он все затеял и всем руководил. Но я думаю, шансы у нас все же есть.
— Хм. Шансы, — сказал Салис и после паузы добавил. — Все ясно. Спасибо вам за участие, господин Летерис. И за звонок тоже спасибо.
— Не грусти, инспектор. Быть тебе генералом. Удачи.
В трубке послышались короткие гудки. Салис, не торопясь, положил ее на аппарат и, вытянув вниз руки потянулся.
Будильник зазвонил ровно в девять. Мокшин, не открывая глаз, дослушав звонок до конца, остался лежать в постели. Он не встал ни в десять, ни в одиннадцать, ни даже в двенадцать часов. Сегодняшний день был провозглашен днем великой лени. И Саша с упоением ленился. Солнце пекло от всей души, погода шептала «на волю», но Саша не реагировал на подобные соблазны.
Вчера у него выдался определенно удачный день. Сейчас он полежит еще чуть-чуть, потом встанет, умоется и пойдет на кухню стряпать праздничный обед. Полежать не получилось. Мочевой пузырь подал тревожный сигнал.
После холодного душа Мокшин растерся полотенцем, оделся и сбегал в супермаркет за мясом и овощами. Под заводные мотивы «Радио Фербиса» на кухне началась стряпня. Первым делом Саша поставил вариться картошку и принялся мастерить котлеты. Когда в сковороде зашкварчало масло, пришла очередь овощей. Нож гулко застучал по разделочной доске. Главное, считал Саша, в салате из свежих помидоров и огурцов — это не жалеть репчатого лука.
В коридоре затрещал телефон.
— Алло. Саша? — послышался в трубке голос Салиса.
— Привет имперским сыщикам! — признал законника Мокшин. — Медаль еще не дали? И что такой голос унылый? — Включи телевизор. Там все. Особенно про медаль.
Мокшин положил трубку, зашел в комнату и включил телевизор. На вспыхнувшем экране в окружении микрофонов показался Бойстрюк. Корреспонденты уже задали ему какой-то вопрос и теперь ждали ответа.
— В интересах следствия я не имею права говорить ни о чем, что связанно с этим делом. Единственное что я не устану повторять: Я не виновен.
Корреспондент что-то там бубнил про то, что возможно, это еще одно скандальное дело, в котором замешан концессионер колонии Землян и которое исчезнет в недрах министерства юстиции и имперской безопасности. Бойстрюк сел в «Мерседес», с синим
Саша повернулся в сторону шкварчащей мелодии и пьянящего запаха уже готовых котлет, доносившихся из кухни. Но почему-то его это больше не радовало.
Мокшин спустился в магазин и вернулся с двумя бутылками водки, шестью модулями памяти, на которых были записаны видеофильмы. Остаток дня он провел за просмотром кино, сидя на полу и облокотившись спиной о диван.
Время от времени Саша пил водку и ел праздничный обед. Только праздник был испорчен и трапеза никакой радости не принесла.
Медленно и неохотно солнце выползало на мокрый небосвод. Всю ночь шел дождь и закончился он лишь под утро. Альверон только начал просыпаться.
Его жители постепенно заполняли общественный транспорт, автомобили преображали автострады в полноводные бурные реки. Фербийцы и земляне спешили по своим заботам, глядя прямо пред собой и не сильно интересуясь происходящим вокруг.
Плащи и куртки были глухо застегнуты, воротники подняты.
Во дворе дома две пожилые итальянки в оранжевых жилетках метлами разгоняли лужи на асфальте. Фербийка, в полиэтиленовой накидке розового цвета, величаво вышагивая, выгуливая болонку. Болонка величавости хозяйке ничуть не уступала и шла, деловито осматривая двор. У мраморной лестницы, ведущей к подъезду, стояли четыре роскошных машины с работающими двигателями. За ними пристроились четыре джипа. Водители лениво читали утренние газеты. телохранители топтались рядом с машинами.
Солнце поднималось все выше и выше. Его лучи украдкой пробивались сквозь малочисленные разрывы в свинцовых облаках. Дождевые черви покинули свои затопленные норы и распластались на асфальте.
Один из Мерседесов, а за ним и джип тронулись с места и встали напротив лестницы. Два телохранителя оживились. Один из них подошел к остановившемуся «Мерседесу» и приготовился открыть заднюю пассажирскую дверь. Второй телохранитель поднялся по ступенькам к дверям подъезда. Массивная дверь открылась. Первым вышел третий телохранитель, сразу за ним показался Бойстрюк.
Телохранитель у машины открыл дверь и следил за окрестностями. Когда Бойстрюк подошел к машине, у него зазвонил мобильный телефон.
— Алло, — сказал Бойстрюк, застыв на мгновение перед раскрытой дверью «Мерседеса».
В следующую секунду он вздрогнул и чуть выгнулся назад. Колени его медленно сгибались, а тело падало на спину. Телохранитель выхватил пистолет и, прикрывая собой хозяина, рыскал глазами в поисках цели. Второй телохранитель помогал первому, третий пытался поддержать Бойстрюка и запихнуть его в бронированную машину.