Возвращение Борна
Шрифт:
Самолет только-только начал отрываться от взлетной полосы. Борн висел снаружи, вцепившись в край люка одной рукой. От невероятных усилий плечо было готово вывернуться. А Хан, не достав цель, по инерции крутанулся вокруг своей оси и вывалился в отверстие люка. Борн проводил его взглядом, увидев, как тело врага упало на бетон и покатилось по ходу самолета.
Машина поднялась в воздух. Борн раскачивался все сильнее. Струи дождя резали его лицо, как бензопила, ветер врывался в легкие, не давая дышать. Но вместе они сделали благое дело: ветер сдул с его лица остатки авиационного керосина, а дождь промыл истерзанные
Взмахнув левой ногой, Борн сумел зацепиться ею за нижний край люка, затем вцепился в него левой рукой и, прилагая неимоверные усилия, начал подтягиваться, втаскивая свое тело внутрь. Когда ему это удалось, осталось только задраить крышку люка.
Измученный, кровоточащий, изнемогающий от боли во всем теле, Борн рухнул на пол, словно куча тряпья. В пугающей темноте содрогающегося чрева крылатой машины он как будто бы снова увидел маленькую фигурку Будды, вырезанную из камня. Они с женой подарили ее Джошуа, когда тому исполнилось четыре года. Дао хотела, чтобы Будда оберегал сына с самого раннего возраста. Их Джошуа, который вместе с Дао и своей маленькой сестренкой погиб под огнем вражеского самолета.
Джошуа мертв. Дао, Алисса, Джошуа – они все мертвы, изрешеченные огнем пулеметов пикирующего бомбардировщика. Его сын не может быть живым, просто не может! Думать иначе – значит отдаться во власть безумия. Так кем же является Хан на самом деле и зачем он затеял эту жестокую игру?
Ответов на эти вопросы у Борна не было.
Самолет завершил взлет и лег на курс. Стало заметно холоднее, и дыхание вырывалось из губ облачками пара. Борн обхватил себя руками, его трясло. Но не только от холода. В его мозгу вертелось только одно: этого не может быть, это невозможно!!!
Из последних сил он издал тоскливый звериный вой, в котором звучали боль и отчаяние, уронил голову на колени, и по его щекам потекли слезы горечи, неверия и утраты.
Часть вторая
Глава 11
В забитом различными грузами брюхе рейса 113 Борн крепко спал, однако его подсознание бодрствовало, вновь прокручивая бобину той жизни, которую он давным-давно похоронил. Его сны были переполнены образами, ощущениями, звуками, которые он на протяжении многих лет пытался засунуть на чердак своего сознания, чтобы никогда более к ним не возвращаться.
Что произошло тем жарким летним днем в Пномпене? Этого не знал никто. По крайней мере, никто из живущих сегодня. Уж этот-то факт был неопровержим. Пока Дэвид Вебб, изнывая от скуки и с тревогой на сердце, сидел в прохладе приемной консульства США, где у него была назначена деловая встреча, его жена Дао, взяв обоих детей, отправилась искупаться в широкой мутной реке, протекавшей прямо напротив их дома. И вдруг, откуда ни возьмись, в небе появился вражеский самолет и стал поливать градом пуль воду, в которой плескались и играли дети и жена Дэвида Вебба.
Сколько раз впоследствии он рисовал себе эту страшную картину! Была ли Дао первой,
Именно так он представлял себе произошедшее, поверив раз и навсегда, что так все и было. Именно эта картина являлась ему каждую ночь, именно она привела его на грань безумия. Крики, которые Дао, как ему казалось, слышала за секунду до смерти, звучали в его мозгу каждую ночь, после чего он просыпался в холодном поту, с бешено бьющимся сердцем. Эти кошмары заставили его покинуть свой дом и все, что когда-то было ему дорого, поскольку вид любого предмета напоминал о страшной утрате и душа выворачивалась наружу. Вебб бежал из Пномпеня в Сайгон, где его и нашел Александр Конклин.
Если бы он только мог оставить в Пномпене вместе со всем остальным и свои кошмары! В плачущих дождем джунглях Вьетнама они возвращались к нему снова и снова, словно кровоточащие раны, которые он наносил сам себе. Потому что превыше всего оставалась одна истина: он не мог простить себе то, что его не было с ними, что он не сумел защитить свою жену и детей.
Вот и сейчас, на высоте в десять тысяч метров над бушующей Атлантикой, он плакал в голос, мучимый все тем же непрекращающимся кошмаром. Он в тысячный раз спрашивал себя: какой прок от мужа и отца, который не способен защитить свою семью?
Директор ЦРУ был разбужен в пять часов утра звонком телефона спецсвязи. Звонили из офиса помощника президента по национальной безопасности. Директору было велено явиться в ее кабинет не позже чем через час. «Господи, да спит ли когда-нибудь вообще эта сука?» – подумал он, кладя телефонную трубку. Директор сел на кровати, отвернувшись от спящей Мадлен, которая уже давно научилась не реагировать на телефонные звонки, не смолкавшие ни утром, ни днем, ни ночью.
– Просыпайся! – потряс он ее за плечо. – Я должен ехать по делам, и мне нужно выпить кофе.
Без единого слова упрека женщина встала с кровати, накинула халат, сунула ноги в шлепанцы и пошла на кухню.
Потерев лицо ладонями, Директор прошлепал в ванную и запер за собой дверь. Уже сидя на унитазе, он позвонил своему заместителю. С какого хрена Линдрос будет дрыхнуть, когда его начальник уже на ногах! К его удивлению, Мартин Линдрос не спал, и голос его звучал весьма бодро.
– Я провел всю ночь, изучая архивы «четыре – ноль». – Линдрос имел в виду самые засекреченные досье на служащих и агентов ЦРУ. – Теперь, как мне кажется, я знаю все об Алексе Конклине и Джейсоне Борне.
– Замечательно! В таком случае найди мне Борна.
– Сэр, узнав так много о них двоих, о том, насколько они были близки, как часто рисковали своими жизнями, чтобы спасти друг друга, я считаю крайне маловероятной версию, согласно которой Алекса Конклина убил Борн.
– Меня вызывает Алонсо-Ортис, – раздраженным тоном произнес Директор. – Неужели ты полагаешь, что после позорного фиаско в туннеле под площадью Вашингтона я буду готов воспроизвести ей то, что ты мне сейчас сообщил?
– Конечно, нет, но…