Возвращение Цезаря (Повести и рассказы)
Шрифт:
Пестрый перебежал дорогу прыжками. Но чем ближе он подходил к Стрелке, сжавшейся в ком, тем медленнее шел. Наконец лег на брюхо и пополз.
Лизнул ее в морду — Стрелка отпрыгнула.
Подошел — она отбежала. Погнался — Стрелка бежит.
Он гнался за ней, но Стрелка легко (и с больными лапами) уходила от него в ночь.
Они выбежали за город. Там, запыхавшись, долго сидели — она на лесной стороне речки, он по другую сторону, ту, что ближе к городу.
К Пестрому неслись бодрые стуки города,
Пестрый ощетинился и зарычал. Попятился.
Побежал — Стрелка заскулила ему вслед.
Пестрый бежал не останавливаясь. Он вбежал в городской центр. Хорошо! Светло!
— Мохнашкин!.. Мохнашкин!.. — позвал его ночной милиционер. Он прозяб, и ему было скучно одному. — Подь сюда! Конфетку дам, — звал он.
Пестрый вдруг повернул и крупными прыжками унесся обратно к речке. Выскочил на берег — пусто, Стрелка ушла. Он перебежал к лесу и попятился, ощетинясь. Город он знал, жил в нем, а лес был непонятный, чужой.
Пестрый перешел на городскую сторону речки. Там и лег. Утром его спугнула проезжая машина. А когда он вернулся к магазину, его ругал сторож.
Схватив за шиворот, он шлепал Пестрого ладонью и приговаривал:
— Будешь убегать? Будешь? Будешь?…
Пестрый тихо повизгивал. Не от слабых ударов, а от той тоски, что родила в нем ушедшая ночь.
Весь следующий день он ждал, но Стрелка не приходила. Ночью — тоже. Под утро Пестрый побрел к ламповому кругу, под столбом, и сел в него.
Он сидел ясно высвеченный, далеко видный.
Проехала мимо тяжелая машина, громыхнула кузовом. Прошагали веселые полуночники. Где-то очень далеко и красиво свистели милицейские свистки.
Ходили коты.
Пролетела сова, с гулом ударилась о провод и упала поблизости. Коты напали на нее. И в темноте произошла ужасающая драка между котами — с криками и визгом, с дикими воплями.
Тогда и Пестрый завыл.
Он выл неожиданно тонким и дребезжащим голосом. Разбуженный им сторож вышел и постоял рядом, держа ружье, будто метлу или лопату.
— Ночь-то, ночь… — сказал он, сладко зевая. — Звезд-то сколько высыпало. Весна… А ты часом не бесишься? — спросил он Пестрого и подумал вслух: — Прививку тебе сделать, что ли? А? Пойдем-ка спать. — И увел Пестрого в теплую сторожку. Спал тот недолго — начался день и пришел кладовщик. Выгнал.
Возле столовой Пестрый поел из ящика макароны в томатном соусе. Затем убежал к лесу и долго сидел на опушке.
Днем лес не был страшным. Знакомые вороны перелетали с макушки на макушку и кричали знакомым криком.
Пришла Стрелка — шла из города — обнюхала морду Пестрого, определяя, что он ел. Пестрый лизнул ее в нос. Стрелка побежала, оглядываясь и зовя.
Пестрый
И Пестрый двинулся — настороженный, на прямых лапах, готовый к внезапному прыжку назад.
Запахи обступали Пестрого. Они затопляли его, обволакивая. Незнакомые, дерзкие, они то завихрялись и разбегались узкими струйками, то шли на него стеной.
Пахли разбухающие почки берез и осин. Плыл крепкий, самоуверенный запах сосен.
Собаки пришли к стогу. Его темная куча сначала напугала Пестрого. Он остановился. Стрелка пробежала к этому темному, исчезла в нем. Пестрый ощетинился. Вот она бежит обратно, насмешливо раскачиваясь.
Хвост и дразнящий язык болтаются из стороны в сторону… Пестрый обнюхал ее, вздыбив шерсть. Понял — она смеется над ним. Пестрому не хотелось быть смешным. Он, щетинясь, подошел к прелому стогу, понюхал и вполз внутрь. И нашел там округлое и теплое логово. Стрелка тоже вползла. Собаки легли рядом, вытянулись и вдруг уснули.
Очнулся Пестрый неожиданно. Ему казалось, что его поймали и крепко держат, а рядом что-то мягкое и страшное. Но Стрелка лизнула его в морду. Пестрый успокоился. Он лежал и глядел в отверстие лаза. Видел — наступает ночь, и в ней растворяются темные деревья.
Утром собаки вышли из логова на мороз. В воздухе, не то падая, не то взлетая, висла блестящая морозная пыль. Она прикрыла деревья, делая их незнакомыми. И если бы Пестрый был человеком, он бы сказал:
— Здесь удивительно красиво…
Вдруг Пестрый уловил странный, с привкусом затхлости и гнили, но живой запах. Он шел от талого снега. Стрелка бросилась, разрыла снег — и съела мышь. Пестрый всегда учился быстро. Стрелка поймала еще одну мышь, он проследил ее движения и тоже поймал. Бросил — мышь лежала на снегу мертво, но хвост ее дрожал…
После этой непривычной охоты Стрелка растянулась на солнцепеке. Она грелась и зализывала лапы. Ей было тепло, покойно.
Пестрый же бегал вокруг стога и обнюхивал кусты, деревья. Поискав, он понял — нет здесь мусорных ящиков, а еду нужно добывать. И убежал к городу. Вот речка. Подо льдом она тихо шумела.
Он глядел на город.
Поднимался дым, пахло машинами и мусорными ящиками, полными еды. Где еда, там и нужно жить.
Подошла Стрелка и села рядом. Она скулила, зовя его. Побежала в лес. Пестрый тяжело потрусил за ней — он не привык еще к легкому быстрому бегу зверей, живущих в лесу. Но уже сделал выбор!
В лесу пошла его новая жизнь, полная охот, игр, любви, удач, неприятностей.
Снежная Весна на его глазах проникла в лес — проталинами. Затем пришла Голая Весна с набухшими почками, с очнувшимися комарами, с прилетевшими горихвостками.