Возвращение чёрного
Шрифт:
Голос тоже хранил молчание. Я чувствовала, как благоговение усиливается, не только передо мной. Перед устройством мира, его порядком и красотой, его предназначением и местом. Он знал, как ему повезло знать своё место в часовом механизме, который создавал в мире Свет и Тьму, который давал ему порядок, красоту и точность. Его благоговение перед этим совершенным танцем, перед присутствием, которое он ощущал за ним — Единственного Истинного Бога — это благоговение формировало исходную точку, из которой вытекало его молчание. Он тренировал свой разум. Он тренировал его двигаться
Из любви к Свету.
Он верит, что все мы связаны.
Наши мысли. Все, что проходит через нас, осязаемое и нет.
Если кто-либо может остановить свой разум, он исчезает, становится единым с фоном мира. Становится единым с другими вокруг… со зданиями, небом и землёй. Единым с деревьями. Травой. Единым с насекомыми, которые копошились на земле.
Никто не смотрит на человека, у которого ничего нет на уме. Никто его не видит без этих мыслей, он становится Единым с творением. С вселенной.
Неразделимым.
Он понятия не имел, насколько он прав.
Я старалась контролировать своё дыхание, своё сердцебиение.
В моем распоряжении не было средств быть такой же неподвижной и безмолвной как этот мужчина с его годами и годами тренировок в этом молчании. Я все ещё не поворачивалась. Я не двигала глазами или головой. Я знала, что он смотрит на меня. Я также знала, что если повернусь в его сторону, если обернусь на него, он исчезнет.
Он действительно исчезнет.
Сейчас я почти его ощущала.
Он был заметен — но лишь на периферии.
А затем он опять стал незаметным.
Я осознала, что в шоке озираюсь по сторонам, ища его только тогда.
Чайна-таун был полон людей, как всегда. Туристов. Людей, которые жили здесь и ходили за покупками. Жители Сан-Франциско приходили сюда на ланч в своё любимое местечко с димсам [8] , купить китайских трав, получить сеанс акупунктуры или просто побродить и впитать другую атмосферу на несколько часов. Я слышала, как люди перед магазинами бормочут на мандаринском наречии, и я сканировала лица, ища любое, что может быть связано с моими ощущениями.
8
Димсам или дяньсинь — лёгкие блюда, которые в китайской традиции чаепития подают к столу вместе с чашкой китайского чая сорта пуэр, как правило, до обеда.
Не было ничего.
Он исчез.
Он исчез, и он знал, кто я. Он проследил за мной досюда.
Я почувствовала, как от этого страх в моей груди усиливается.
Я не знала, чего он от меня хотел, но я боялась. По правде говоря, я была в ужасе. На меня и раньше охотились. Я знала, как чувствует себя жертва.
«БЛЭК! — я выкрикнула его имя, не думая. — БЛЭК! ВЕРНИСЬ ДОМОЙ! ТЫ МНЕ НУЖЕН! МНЕ НУЖНО, ЧТОБЫ ТЫ СЕЙЧАС ЖЕ ВЕРНУЛСЯ ДОМОЙ! ПОЖАЛУЙСТА! ПОЖАЛУЙСТА… ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ!»
Я стояла там, прислушиваясь и слегка вздрогнув от осознания, насколько громко я это сделала.
Однако
Честно говоря, я прежде всего испытывала облегчение. Я также слушала.
Я стояла там, должно быть, ещё несколько минут, и моё сердце грохотало в груди. Я стояла там, прислушиваясь к Блэку.
Но если он меня и услышал, он не ответил.
Мой разум оставался тихим.
Даже ещё более тихим, чем когда там был Тамплиер.
Глава 10
Наблюдение
Это причиняло ему боль. Он подвёл её в тот день. Он так сильно её подвёл.
Он нашёл её считанные дни назад, даже казалось, считанные часы — и уже он боялся, что потерял её. Он боялся, что уже показал себя недостойным перед ней.
Он не мог перестать думать об этом, прокручивать это в голове, пытаясь уловить смысл.
Пытаясь решить, как ему исправить все между ними, пока ещё не слишком поздно.
Теперь он знал, что она разрешила ему найти его.
Он наблюдал за ней, когда она была с коллегами, когда она была одна, когда она спала. Он наблюдал за ней столько дней, сколько знал её, замечая ритмы её жизни, людей, которым она доверяла, людей, которые доверяли ей, возжелали её и следили за ней глазами. Он узнал её любым доступным ему способом, замечая, как дышала её жизнь, как она вдыхала и выдыхала. Он прошёлся по новостным вырезкам, официальным данным, всему, что он сумел достать через свои связи в мире.
В процессе этого он почувствовал себя таким близким к ней.
Как будто они почти были одной личностью.
Затем сегодня, вот так внезапно, она позволила ему увидеть её.
Она дала ему знать, что она тоже знала его.
Он наблюдал за ней из переулка между двумя зданиями на Гранд Стрит. Она только что обняла симпатичную светловолосую женщину лет тридцати, проводив её до припаркованной машины, обмениваясь дружелюбными словами. Светловолосая женщина, казалось, была счастлива находиться рядом с ней.
Страж наблюдал, как двигаются их губы, читая лишь достаточное количество слов, чтобы знать — они не говорили ни о чем важном. Его любовь, его благословенная святая — она тоже носила маску. Он смотрел, как она надевает эту маску со светловолосой женщиной, и что-то в необходимости этой маски заставило её грустить.
Она чувствовала себя одинокой.
Она чувствовала себя одинокой, каким чувствовал себя и страж, и она носила свою маски с терпением, с каким он стремился носить свою. Сочувствие. Любовь к тем, от кого она вынуждена скрывать своё истинное сердце. Она любила тех, за кем присматривала, хотя она скрывала от них свою истинную форму. Они не могли постичь эту форму, он знал. Это бы их испугало.
Как и истинная форма стража пугала тех, кто на него не похож.
Он продолжал наблюдать за ней, мечтая иметь возможность каким-то образом сказать ей, что он понимал, что такое — быть одному. Он мечтал иметь возможность утешить её, обнять её своими руками. Больше всего ему хотелось коснуться её, раскрыть себя ей, дать ей знать, что это безопасно.