Возвращение Черноснежки
Шрифт:
Нет – погодите-погодите-ка.
Харуюки намертво вцепился в идею, вспыхнувшую у него в голове.
Разве он не может попросить именно потому, что он в таком положении? С точки зрения Тиюри, это, конечно, непростительно – но ведь он даже не очень-то и обманывает ее. Он извинится совершенно искренне и одновременно немножко пошарится в ее памяти…
– А, э, мммм, Ти-Ти-Тиюри! – выкрикнул он, непритворно запинаясь.
– Чт… что?
– Это… Я, я пришел извиниться… много за что… ну, за сэндвичи,
Тиюри, разинув рот, уставилась на Харуюки, по лицу которого градом катился пот (и это не было игрой).
Ее густые брови поднимались все выше, по мере того как выражение лица переходило от ошеломленного к подозрительному.
Ой как плохо. Все-таки слишком внезапно получилось. Харуюки уже смирился с тем, что сейчас на него наорут, но тут на лице его подруги появилось странное вызывающее выражение. Такое лицо Тиюри раньше всегда делала, когда ругалась с мальчишками, и означало оно «ну попробуй, если осмелишься».
– …Ты принес кабель? – внезапно спросила она напряженным голосом. Харуюки замотал головой. О нет.
– Эээ… я, я забыл.
– Пффф. К твоему сведению: у меня есть только вот этот.
Тиюри нагнулась и, открыв ящичек под кроватью, достала оттуда – всего-навсего 30-сантиметровый светло-серый XSB-кабель.
– К-какой короткий. Ты… всегда таким с Таку пользуешься?.. – не подумавши ляпнул Харуюки, и Тиюри тут же стала на него орать:
– Т-ты что, совсем дурак?! Так-кун всегда приносит метровый. А этот – для подключения к компу, он шел в комплекте с нейролинкером, когда я его покупала!!!
– А… аа…
Поскольку стандарт сверхскоростной связи Xtra Serial Bus (XSB) требует высококачественных и хорошо экранированных кабелей, те, которые прилагаются бонусом к другому оборудованию, всегда короткие. Но все равно, 30 сантиметров – не чересчур ли мало? Что за жадный производитель.
Небрежно протянув Харуюки, начавшему уже думать о бегстве, напоминающий кошачий хвост кабель, Тиюри негромко фыркнула и откинулась на кровать.
– Делай что хочешь.
Не зная, что ему делать с этим кабелем, который буквально горел у него в руках, Харуюки нервно произнес:
– Э-эммм… если можно, эээ, не могла бы ты сесть на стул ко мне спиной?..
Нет ответа. Улегшаяся на простыню Тиюри явно не намеревалась сдвигаться и на миллиметр.
Харуюки вновь на полном серьезе задумался, не пора ли сбежать, но это он сегодня уже сделал на глазах у Черноснежки. Если он сбежит и сейчас, его положение станет абсолютно непоправимым.
– …Н-ну тогда…
Собравшись с духом, Харуюки прошаркал к кровати Тиюри и снял тапки.
Мееедленно поднял колено и поставил на белую в серую полосочку простыню.
Крепкая на вид металлическая рама кровати скрипуче запротестовала против веса, в несколько раз превышающего
Передвигаясь на четвереньках, пока он не очутился в 70 сантиметрах справа от Тиюри, Харуюки воткнул один из штекеров кабеля в разъем для внешних подключений, расположенный с правой стороны его нейролинкера.
Потом, изогнув шею под неестественным углом, он натянул кабель до предела. Однако до разъема на нейролинкере лежащей с закрытыми глазами Тиюри оставался целый световой год.
Угееее, о нет, надо было подойти с левой стороны. Может, отойти и зайти снова? Нет, это я уже просто не смогу. И перелезть через Тиюри – тоже абсолютно невозможно.
Перейдя в состояние паники на 90%, Харуюки наклонил туловище под очень ненадежным углом, так чтобы его шея оказалась ближе к шее Тиюри. Сладкий, будто молочный аромат тела Тиюри заполз ему в нос, чувство равновесия начало давать сбои…
В следующее мгновение его левое колено оскользнулось. За миг до того, как обрушиться всей тушей на хрупкое тело Тиюри, Харуюки все же успел выставить руку и остановить падение.
Тем не менее ситуация оставалась критической. Его левое колено находилось между раздвинутых ног Тиюри, левая рука опиралась о кровать возле правой щеки девушки – в общем, Харуюки был в очень неустойчивой позе. Уоооооо, да что же это такооооое. Стрелка паникометра скакнула в красную зону; и тут глаза Тиюри, находящиеся всего в десяти сантиметрах от его глаз, открылись.
Харуюки не мог понять, какие именно чувства были в этих светло-карих глазах. То есть там явно были гнев и раздражение; но почему-то Харуюки показалось, что вызваны они вовсе не его возмутительным поведением сейчас – она словно сдерживала их уже очень, очень долгое время…
Не в силах больше выдержать эту игру в гляделки, Харуюки шевельнул правой рукой и вставил штекер в шею Тиюри. Предупреждение о проводном соединении, возникшее у него перед глазами, на мгновение закрыло от него лицо Тиюри.
…Задержка была не больше секунды, но и этого времени Харуюки каким-то чудом хватило, чтобы привести в порядок мысли.
Моргнув несколько раз, он отвел взгляд от глаз Тиюри и сосредоточился на тонкой ключице, виднеющейся из-под ворота ее белого свитера.
«Это… я пришел, потому что понял, что нужно извиниться за то, что я натворил».
В мысленно произнесенных словах не было заикания; несмотря на всю неловкость положения, звучали они отчетливо.
«Эммм, насчет того бэнто, который ты так старалась приготовить, а я испортил… я очень сильно извиняюсь».
Хотя извинялся Харуюки на полном серьезе –
Одновременно он шевельнул пальцем правой руки вне поля зрения Тиюри и нажал иконку памяти.
Открылось окно, загородившее пол-лица реальной Тиюри; там была папка с идентификационным номером Тиюри в названии, а рядом еще одна – с содержимым физической памяти ее нейролинкера.