Возвращение чувств. Машина
Шрифт:
Убийство главаря, однако, пёстрое воинство не остановило, а только озлобило ещё больше.
Стадный инстинкт безошибочно говорил им, что сила на их стороне. Они уже разделились, чтобы обойти её с обеих сторон. Стремясь осложнить им задачу, она соскочила с коня, выхватив меч и кинжал для метания. Но метнуть его уже не успела – кто-то из окруживших её всадников ловко кинул тяжёлую сеть, затем ещё одну…
Она оказалась спелёнутой, словно младенец. Вывернув руки, меч и кинжал отобрали.
После чего уронили её лицом в пыль, причём один из нападавших, не сдерживая
– Это тебе за Шарля!
Шумно вздохнул, и, чтоб было понятней, добавил:
– Сучка вонючая! – и добавил второй пинок от себя лично.
Шляпу и парик с неё сорвали, после чего последовали комментарии:
– Чёрт, а ведь точно!
– Ну, мы с ней за Шарля расквитаемся!
– И откуда этот придурок узнал, что она баба?! Ладно – догонит, спросим!..
Катарина, находившаяся в полуобморочном состоянии, нашла в себе силы взглянуть в сторону Пьера, хотя лучше бы она этого не делала: как раз застала момент, когда один из бандитов выпустил стрелу во что-то, лежащее на земле, и услышала тупой звук и чей-то вскрик. Её затошнило.
Но предаться эмоциям, или удивлению, как проклятый виконт смог её вычислить, ей не дали. Вынувшие её из сети грубые грязные руки, хозяева которых не переставали ругаться и гнусно причмокивать, поволокли её к деревьям, где и привязали: руки к одному, а ноги, растянув так, что она закричала от боли, к двум другим.
Затем один из нападавших, оставшийся, судя по всему, за главного, снова грубо пнул её в бедро и сказал, нагло ухмыляясь:
– Наверное, тебе будет приятно узнать, что твой дружок сломал ногу, но боли он больше не чувствует! – дружный гогот возвестил, что его плоский юмор оценили, – А что до стрелы, которая торчит – какая незадача! – из его груди – так ты не переживай: мы, уезжая, вынем её, и она не помешает крышке гроба! – снова гогот, и плевки, топот и шарканье ног. Более серьёзным тоном, – Так что на его помощь можешь не рассчитывать. Да и вообще, по этой дороге мало кто ездит – уж мы-то здесь в округе всё знаем! Мы тут, вроде, как смотрители лесов. Смотрим, как бы путникам не было одиноко! – одобрительные смешки и перешёптывания. Им явно уже было невтерпёж.
– Так вот, дамочка, – уже не скрывая грубую похоть в голосе, продолжил он, – Ты сама напросилась. У нас заказ – захватить тебя живой. Но не сказано – насколько живой. Ты у нас будешь несколько помятой и… растрёпанной. – он сделал непристойный жест, снова вызвав смешки и причмокивания.
– Конечно, если бы старая курица осталась жива, на твою долю досталось бы меньше! Но так как она свернула шею, придётся тебе уж потерпеть! Мы ведь не извращенцы какие – мы трупы не …! – возгласы подельников заставляли усомниться в этом.
Подойдя к ней, он достал из ножен кинжал, и принялся, опустившись на колени, аккуратно разрезать на ней одежду.
– Кстати, хотел поблагодарить тебя за Шарля – он в последнее время стал таким… Жадным!
Ну а теперь его доля достанется нам. Я имею в виду и деньги, и тебя! – их глупый гогот уже сидел у неё в печёнках.
Окончив художественное разрезание, он убрал с неё все обрывки, и откинулся назад, чтобы полюбоваться открывшейся картиной. Она лежала молча, совершенно обнажённая и беспомощная. Раздались восторженные возгласы и комментарии пошлого характера. Её явно оценили по достоинству.
– Ну, ребята, не знаю, как вы там договоритесь насчёт очереди, – ребята загалдели, толкаясь и ругаясь, – А я – так точно первый! – восторженно причмокнув, заорал её обидчик. Не было сил даже плюнуть в него.
Он расстегнул и сбросил пояс с портупеей. Спустил штаны.
Тоже мне, мужчина. И это называется – достоинство?
Словно прочитав её мысли и презрение во взгляде, он мерзко осклабился:
– Ничего, скоро тебе мало не покажется! Ведь будет ещё второй раз. И третий!
Опустившись на колени между её ног, он с довольным урчанием погладил нежные бёдра и навалился сверху. В лицо ей пахнуло потом, перегаром и луком.
От жуткого омерзения она закричала.
С криком она вскочила.
Было темно. Она сидела на кровати.
Мария уже подбежала к ней, схватила за вздрагивающие плечи.
– Что, что случилось, Беллочка?
– Н-нет, няня, ничего. Всё в порядке. Уже. – стараясь успокоить готовое выпрыгнуть из груди сердце, с усилием произнесла она, – Просто приснился дурной сон. Теперь всё в порядке. – она, взяв себя в руки, медленно перекрестилась.
– Ах ты, бедняжка моя, – нежно погладив её по волосам, Мария прижала её голову к своей мягкой и тёплой груди, – Ну ничего, поплачь. Поплачь, и всё пройдёт, и тебе станет легче! Это просто дурной сон… Только сон!
– Да-да, только сон. – вздохнула Катарина, хотя и не совсем была в этом уверена.
Слишком ярким, красочным и ужасающе-правдоподобным был этот сон, чтоб быть только сном, – Слава Богу, я проснулась. Всё в порядке. Всё хорошо. – она прерывисто вздохнула, – Ну, ладно, иди ложись, и будем спать дальше…
Лишь через пять минут ей удалось убедить Марию, что всё, действительно, в порядке, и уговорить её лечь досыпать. Няня, даже в постели, ворочалась и что-то бормотала себе под нос. Однако скоро она затихла, и засопела.
Сама же Катарина, хоть и лежала спокойно, слушая успокаивающее посапывание няни, но заснуть до рассвета уже не смогла.
Она снова и снова перебирала и прокручивала в голове подробности страшного своей реальностью кошмара, гадая, что же это – случайность, или… Предупреждение?
Учитывая её характер, нетрудно догадаться, к каким выводам она пришла.
21
Утро выдалось довольно неприятным – вначале было ветрено и пасмурно, вроде начинал даже накрапывать мельчайший дождь. Но часам к десяти распогодилось. Они ехали спокойным шагом по тёмному лесу. Дубы и ясени мирно соседствовали с соснами и елями, и тень давали плотную, перехватывая друг у друга живительные лучи солнца.