Возвращение домой.Том 2.
Шрифт:
Молли нуждалась в том, чтобы ее постоянно направляли и поддерживали. В отсутствие мужа, который мог бы сказать ей, что и как делать, она обращалась за помощью к женщинам с более сильным, чем у нее, характером — к тете Луизе, Бидди Сомервиль и Филлис. Хозяйство в Ривервью целиком находилось в руках Филлис, это она за всем следила, улаживала дела с торговцами, убирала с глаз подальше Джесс, когда девочка капризничала, чтобы та не донимала мать своим нытьем.
Молли была не виновата в том, что оказалась столь слабой и мягкой — такой уж она
«Нет», — услышала Джудит собственный голос, у нее невольно вырвалось это восклицание — мучительная попытка отогнать свои страхи. Она повернулась на живот, уткнулась лицом в подушку и свернулась калачиком, в позе нерожденного еще младенца, надежно укрытого от всех опасностей в утробе матери, словно так можно было оградить себя от горя и отчаяния. Вскоре она услышала шаги на узкой лестнице — Джереми возвращался из кухни. Вот он прошел через гостиную.
— Ты меня звала? — услышала она его голос. Зарывшись лицом в подушки, она отрицательно мотнула головой.
— Я принес тебе волшебную пилюльку. И стакан воды, чтобы ее запить.
Она не шелохнулась.
— Джудит. — Он сел на край постели рядом с ней, придавленное его весом шерстяное одеяло натянулось у нее на плечах. — Джудит…
В ярости от душивших ее рыданий она рывком перевернулась на спину и вонзила в него взгляд заплаканных глаз.
— Не надо мне никаких пилюль! Ничего не надо! Хочу одного — быть с мамой.
— Дорогая…
— А ты обращаешься со мной, как врач с пациенткой! Ведешь себя как бесчувственный профессионал!
— Я не хотел тебя обидеть.
— Ненавижу себя за то, что не могу быть сейчас рядом с ней.
— Ты не должна винить себя. Столько людей тебя любят!
Ее поведение ничуть не обескуражило Джереми, и под действием его слов ее мгновенная вспышка раздражения погасла, уступив место раскаянию.
— Прости.
— Ты плохо себя чувствуешь?
— Я не знаю, как я себя чувствую.
Он ничего не ответил. Только потянулся за пилюлей, которая и вправду похожа была на крошечную бомбочку, потом взял стакан с водой.
— Сначала выпей это, а потом уж будем говорить. Она с сомнением посмотрела на лекарство.
— Она точно меня не отключит?
— Абсолютно точно. Просто ты почувствуешь себя во сто крат лучше и будешь хорошо спать. На вид она не очень съедобная, но если запить одним большущим глотком, то в горле не застрянет.
— Ладно, — вздохнула она.
— Вот и умница.
Джудит с усилием приподнялась на локте, взяла пилюлю в рот и запила лондонской водопроводной водой с металлическим привкусом. Джереми одобрительно улыбнулся.
— Молодец! Даже не поперхнулась. — Он взял у нее стакан,
— Нет.
— Хочешь поговорить?
— Так глупо… я не моту перестать думать. Лучше бы ты дал мне таблетку, которая усыпила мою тревогу.
— Увы, такой нет у меня.
В его словах чувствовалось искреннее сожаление.
— Какой идиотизм, мне двадцать лет, а я плачу о маме. Хочу обнять ее, прикоснуться к ней и знать, что ей ничто не угрожает.
Слезы, которые весь этот вечер были наготове, опять навернулись, а она слишком ослабла и махнула рукой ка всякую гордость, чтобы попытаться их сдержать.
— Я думала о Ривервью и о том, как мы жили там с мамой и Джесс… в нашей жизни не происходило ничего значительного … все было так спокойно, так обыкновенно… но, наверно, зто и было счастье. Простое, скромное. Не было причин для беспокойства, ничто не раздирало душу… С тех пор, как мы были вместе, прошло уже шесть лет… и вот теперь…
Она не могла продолжать.
— Понимаю, — печально сказал Джереми, — Шесть лет не шуточный срок. Я так тебе сочувствую.
— И ничего… ничего не известно… Хоть бы письмо, хоть что-нибудь. Чтобы я знала, где они…
— Я понимаю.
— Так глупо…
— Нет, не глупо. Но ты не должна терять надежду. Иногда отсутствие новостей — хорошие новости. Кто знает, может быть, сейчас они как раз на пути в Индию или еще куда-нибудь, где безопасно. Ничего удивительного, что в подобный момент теряется связь, перестает работать почта. Постарайся не впадать в отчаяние.
— Это только слова. Ты просто утешаешь меня.
— Сейчас не время для пустых утешений. Я просто стараюсь рассуждать здраво. Сохранять ясный взгляд на вещи.
— А если бы это были твои родители…
— Я бы места себе не находил, с ума бы сходил от беспокойства. Но мне кажется, я бы постарался сохранить надежду.
Джудит задумалась.
— У тебя мать не такая, как моя.
— В каком смысле?
— Я хочу сказать, она другая.
— Откуда тебе знать?
— Потому что я с ней встречалась, на похоронах тети Луизы. Мы чуть-чуть поговорили потом на чае, устроенном для гостей. Она сильная, рассудительная, практичная. Так и вижу, как она успокаивает по телефону нервных пациентов и никогда ничего не путает, если ее просят передать что-нибудь важное.
— Тебе не откажешь в проницательности.
— Моя мать не такая. Ты видел ее только один раз, в поезде, и тогда мы даже не были знакомы. Она слабая. Нет у нее уверенности в себе, никогда не было. Она мнительна и не умеет о себе позаботиться. Тетя Луиза вечно называла ее дурой, и она ни разу не решилась постоять за себя или попытаться доказать, что это не так.
— Так что ты пытаешься мне втолковать?
— Что я боюсь за нее.
— Она не одна. Рядом с ней твой отец. И Джесс.
— Джесс всего-навсего ребенок, она не в состоянии принимать решения за свою мать.