Возвращение домой
Шрифт:
— Я не понимаю, почему ты так говоришь. Тебе нравится, когда Глори порет тебя, — заметила она вскользь.
Мои щёки пылали, и я чопорно ответила:
— Я не желаю удостаивать это ответом. Достаточно сказать, что как бы мне ни нравилось проводить время с Глори, я не хочу заставлять её волноваться обо мне. Я хочу, чтобы она могла доверять мне, что я могу оставаться в безопасности, когда её нет рядом.
Внезапно, без видимых причин, вопль ХМА резко скакнул вверх, заставив Лакуну застонать и чуть покачнуться. В голове у меня закрутилась какая-то мысль. Это было что-то… что-то на счёт диска? Колец? Чего-то такого? Я чувствовала
— Ты в порядке? — спросила я с беспокойством. Мы стояли между бутиком и кафе-мороженым. Вокруг мелькали красные метки, но весь последний час мы брели через руины, изобилующие радтараканами и хопперами.
— Я буду в норме. Я должна… выдержать… — простонала она, её крылья опали.
Подождите-ка. Там были голубые метки…
Я уставилась на бутик — в нём регистрировалось несколько голубых меток. Около полудюжины. Возможно некоторые из тех красных меток были кое-чем похуже, чем просто паразиты.
— Держись. Найди какое-нибудь место, где не так крик слабее, а я пойду проверю там, — тихо сказала я, глядя на бутик.
— Ты обещала, что не будешь ввязываться в неприятности, — напомнила Лакуна. — И ты всегда попадаешь в неприятности, когда действуешь в одиночку.
— Я не ищу неприятностей. Я просто хочу проверить то место, — отозвалась я, оглянувшись и встретив её скептический взгляд. — Ну, правда. Если там неприятности, я вернусь назад. Обещаю.
— Я должна была захватить поводок Глори, — пробормотала Лакуна, поднявшись в воздух и бесшумно полетев вниз по дороге, а я, достав Бдительность, медленно двинулась внутрь.
Бутик встретил меня завалами из сгнивших платьев и поникенов, стоящих, словно молчаливые, ржавые стражники. Красные метки не метались вокруг, а значит они, вероятно, не были радтараканами, в отличие от большинства предыдущих. Дождь капал через дыры в прогнившей крыше и полах, и я чувствовала как половицы опасно прогибаются под копытами. Тем не менее, я постаралась не опрокинуть ни одного поникена в их заплесневелых нарядах. Наверное только ХМА ещё удерживала их от полного разрушения.
Я осмотрела место продавца за прилавком рядом со старым радио. Кроме разносившегося по комнатам эха от звона падающих капель, я до сих пор ничего не слышала, всё что я знала, это то, что синие метки где-то в задней части бутика… или в здании за ним. И почему ЛУМ не может показывать расстояние так же как и направление? Поддавшись собирательскому импульсу я нашла за прилавком двадцать крышечек и старый сейф под ним. Достав старую-добрую отвёртку и заколки я, три заколки спустя, взломала его. Внутри обнаружился старый лучевой пистолет, несколько самоцветных магазинов к нему и спарк-батарейка. Ладно, лучше, чем ниче…
— Вы, мулы, подпишите сраные бумажки и мы вытащим вас отсюда, — донёсся голос кобылы из кладовки в дальней части бутика. Что ж, похоже это всё же внутри здания! — С каждой потраченной вами секундой, ХМА убивает вас чуть больше. Разве вы не чувствуете это? — привет? Это что ещё?
— Просто подпишите. Вы получите новую безопасную жизнь в Обществе, — посоветовал жеребец более приятным голосом.
— Мы не хотим быть рабами! — послышался в ответ плачь кобылы.
— Работниками. Не рабами, — вежливо поправил жеребец. — Вы просто должны подписать бумагу о том, что вы согласны. И тогда мы все сможем покинуть это ужасное место. Я всех вас вылечу,
— Ты уверен, что мне нельзя выебать их? — спросил глубокий бас, от которого у меня грива зашевелилась.
— Нет, если ты не хочешь платить за испорченный товар, Пейн Трейн, — прорычала кобыла. «Пейн Трейн»? Серьёзно? Он сам себе такое имя придумал? — Хотя, — задумчиво продолжала кобыла, — Если они не подпишут в ближайшее время, почему бы и не выебать?
— Эй, там, вы слышали? — позвал жеребец примирительным тоном. — Лучше подпишите, иначе мы вряд ли сможем удержать тут нашего друга, — голоса доносились из задней комнаты. Я осторожно заглянула в щёлочку в приоткрытой двери и увидела двух пони, кобылу-земнопони с боевым седлом и чистого, опрятного единорога, небрежно прислонившегося к куче серого тряпья. Там же были пятеро или шестеро пони, все в рабских взрывающихся ошейниках. Ох, что бы я отдала за то, чтобы здесь оказался П-21… Я присмотрелась к кобыле и единорогу… Детонатор был у единорога, привязанный к какому-то самопальному ПипБаку.
Все пленники выглядели паршиво, с кровью, капающей из носов, словно тёмно-красные сопли. У них был вид голодных мусорщиков, возможно вновь прибывших, привлечённых лживыми историями. Третьего работорговца я не видела, может его скрывала та здоровая куча гнилых тряпок, загораживающая мне часть вида?
Нарастающая дрожь моей попки намекала мне, что я собираюсь вляпаться в Неприятности. Взглянув на кобылу-земнопони, и на две охотничьих винтовки на её боевом седле я нахмурилась, и почесала нос. Если я убью её, единорог может взорвать ошейники. Сжав губы, я взглянула на Бдительность и задумалась. Просто отпустить их я тоже не могла.
Тут я перевела взгляд на поникены и мои губы медленно растянулись в улыбке.
* * *
— Давайте, пони. Не нужно усложн… — сквозь плеск воды донёсся медленно нарастающий смех и единорог замолчал. Дёрнув ушами, он повернулся и кобыла тоже оглянулась. Жуткий смех эхом снова разнёсся по пустому бутику. — Какого хрена? — пробормотал он, подходя к полуоткрытой двери. Кобыла, стараясь не отстать, шла рядом. — Присмотри за ними, Пейн Трейн.
— Поджигатели? — предположила кобыла, когда они толкнули дверь и ступили на заплесневелый пол.
— Так далеко на юге? Да брось ты, — мрачно отозвался единорог. — Кто здесь?
— … грешники… — прошелестел замогильный голос из тёмных, сочащихся влагой углов бутика. — Я чую грешных, грешных пони…
— Какого чёрта? — в недоумении спросила кобыла, а хохот рос всё выше и выше. — Что за хрень?
Вдруг сверкнула вспышка света и в воздух над ними поднялась и зависла пони, замотанная в тряпьё. Изнутри фигуры заструился зловещий белый свет и в такт с ним зазвучал трескучий и визгливый голос:
— Я чую кровь грешных пони! Я ГОЛОДНА! — взвыла жуткая фигура, плывя по воздуху.
— Блядь! — взвизгнул жеребец, выхватил из кобуры револьвер и принялся разряжать в неё барабан. Охотничьи ружья грохотали снова и снова, всаживая пули в мокрую шкуру. Призрак безумно захихикал, из его губ вырвались красные лучи, рассыпались вокруг пары и двое пони разбежались.
Револьверный боёк сухо щёлкнул по отстрелянному капсюлю, и призрак навис над жеребцом.
— Что… чего ты хочешь? — закричал тот под взглядом пылающих глаз.