Возвращение Дракулы

Листьева Роза

Я незаметно стал жертвой самого себя. Наверное, я бы съел и себя, если бы это было возможно…

Её тело вздрогнуло от поцелуя.

– По коридору и налево… – с придыханием произнесла Лиля.

– Я люблю твои глаза…

Лифт закрылся и послышался вздох. Вздох страсти и любви. Дракула знал одно – что он неотразим. Раньше, когда он жил в Трансильвании, мужчины носили длинные волосы, так было принято, а теперь всё изменилось.

Мужчины ходят подстригаться, носят короткие причёски, это называется мода. Люди не верят в духов, не боятся ведьм и вампиров, не сжигают их на костре, в этом смысле мне повезло, я существую в иной реальности, теперь моя реальность –

это ты. Ты придёшь, я знаю, что ты придёшь… Твоя любовь пахнет вечностью. Пусть она станет моей… Лиля…

– Ты где шлялся? Мы уже полфуры погрузили, – недовольно начал Мегалит.

– Тоха, не надо.

– Чё не надо? Мы работаем, а он лясы точит!

– Чего? – не понял Болтушкин.

– На вот, грузи ящики, а я пойду, покурю. Я тоже хочу отдохнуть.

Мегалит ушёл в подсобку, и сразу стало немного спокойнее. Дракула думал о Лиле. Пирамида из ящиков росла, работали молча, занятые своими мыслями. Он уже представлял, как в лифте напишет «я плюс ты», а она завтра утром увидит. Но сначала нужно было разобраться с Мегалитом.

Странно, что он не пошёл работать охранником, а, он же бывший зек… Прости, дружище, как бы тебе объяснить… Жизнь – трудная штука, это тебе не яйца высиживать…

Около двух они закончили, пожали друг другу руки и разошлись. Мегалит цинично смерил Дракулу взглядом, он без слов понял, что они враги. Ну или люди, которые раздражают друг друга сильнее, чем это допустимо по закону. Болтушкин спокойно прошёл мимо. Он уже свыкся с тем, что обед может сопротивляться. Хотя, так интереснее. А чем интереснее, тем вкуснее.

Обед должен сопротивляться. Кто не работает, тот не ест, я тоже подсел на пословицы, с кем поведёшься, от того и наберёшься… Не ешьте всё подряд, это опасно для здоровья. Культурная диета – это то, что надо, это вам я, Дракула, говорю. Хотя брать пример с меня опасно. Порождение тьмы, рождённый сеять мрак. У мрака есть имя, его имя – Дракула! Да, забыл сказать, что я бездушный. Ну, вы, наверное, поняли. Я, правда, не помню, когда у меня день рожденья, но я его праздную каждое полнолуние. Когда луна смотрит на меня, мне кажется, что я счастлив, что я сыт и что я богат. Я иногда вспоминаю своих любимых жён. Мину… Ангелию… Марго… Да, чёрт побери, путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Это, заметьте, сказал не я. Это мог сказать только мужчина. Хотя, если женщина об этом догадалась, значит, ей кто-то подсказал, наверное, это был мужчина… У него же есть сердце, ну, и желудок… И не надо говорить, что я не я и лошадь не моя. Приди ко мне, дорогая, приди… Я сложу твою жизнь заново, я открою тебе новый мир, в котором ты будешь избранной, как я… Я свяжу конец с началом, и мы будем жить вечно. Твои лепестки раскроются, и Бог будет любоваться букетом, который ждал этого почти вечность. Хрупкая, молодая, хорошенькая, твоей любви жаждут миллионы, а принадлежать будешь ты мне одному. Впрочем, разбитое сердце всё-таки лучше, чем пустой желудок. Иногда мне кажется, что именно я тот самый гений, которого никто не превзойдёт. Если хотите узнать меня поближе, пишите, звоните, всем отвечу… Ой, чего это я? Я же интернетом пользоваться не умею, и телефона у меня нет, ладно, я найду чего поесть…

После работы Мегалит молча показал ему кулак, проходя мимо и надевая кепку. Шершень толкнул его плечом.

– Пока, напарник!

– Пока.

– До завтра.

Будет день и будет пища. Я никогда не спал на лавочке, но всё же это лучше, чем гроб. Мне иногда снятся их раны… И мне не верится, что это сделал я… Я не буду говорить бессмысленное слово «прости», оно всё равно ничего не

изменит… Пусть будет всё как есть. Рождённый ползать летать не может. У каждого лепестка своя судьба… Я стал какой-то сентиментальный. Чего это я о друзьях задумался? О лепестках? Прошлого не вернёшь, но прошлое ставит капканы, в которые легко попасть… И пусть мою розу зовут Лилия… Я хочу, чтобы ты мне стала другом. Настоящим другом. Там, в темноте моей души, есть дверь, открой её, не бойся, она не заперта, войди и останься. Тебя ждёт вечность, которая страдает без тебя, она в моем сердце…

Глава 6

– А я в детстве поймал лягушку и в чайник засунул, думал, бабушка удивится, а пришла страховщица, дом страховать, сели они за столом с бабушкой, ну, бабушка и предложила чайку поставить. И газ включила. Вдруг у чайника подпрыгнула крышка, потом ещё… Ух, дед меня порол… Бабушка подошла, чайник пощупала, крышку открыла, а там лягушка… И она как прыгнет на стол! Страховщица сказала, что больше не будет страховать наш дом. Бабушка ей пачку валидола с собой дала…

– Сергей Борисович… Сергей Борисович…

– Здравствуйте, Сергей Борисович.

– Здравствуйте. Оксана, отчёты готовы?

– Да, я сейчас всё распечатаю и вам принесу.

– Хорошо, тогда сделайте мне крепкий кофе, думал, умру в пробке.

– Хорошо.

– Без сахара.

– Хорошо, Сергей Борисович.

Дверь закрылась, шеф исчез в кабинете.

– Да, Сергей Борисович, хорошо, Сергей Борисович. Лягушка жива осталась?

– Я всё слышу, – ответила Оксана Виолетте Вячеславне.

– Пострадала только моя задница, а лягушка осталась целой и невредимой, – сказал Жора.

– Хорошо то, что хорошо кончается.

– У Оксанки руки трясутся, как у алкоголика.

– Жора, если ты будешь надо мной прикалываться, как над лягушкой, то Сергей Борисович, конечно, не будет тебя лупить, но ему придётся тебя уволить.

Радостный Жора, довольный произведённым эффектом, вдруг замолчал, и, когда Оксана скрылась в кабинете директора, добавил:

– Вот стерва!

Раздался ржач, и Оксана чуть не разлила кофе.

– Чего это они?

– Не знаю, Сергей Борисович.

– Да, и вот ещё, позовите ко мне Татьяну.

– Она ещё не пришла.

– Когда придёт, сразу ко мне.

– Хорошо, Сергей Борисыч. Что-нибудь ещё?

– Отчёты.

– Да, конечно, сию минуту.

Жора проводил вошедшую взглядом, словно пытаясь понять, что мужики находят в таких женщинах, но так и не понял. Загадка оказалась очень большим секретом, и Жора сдался. Оксана была похожа на мышь, тонкая, серая и хмурая. Ну кто в неё влюбится? Сердце, конечно, есть у каждого, и Сергей Борисович не исключение, но Оксана была как ненужная вещь, которой хотелось быть нужной. На лице было написано, а вдруг меня выбросят или забудут? Я готова таскать кофе каждому, лишь бы меня любили. Если бы я был директором этого вонючего молокозавода, я бы завёл себе хорошенькую секретаршу. С пышным бюстом, крепкими бёдрами и талией, которую бы я пощупал.

Оксана распечатала отчёты, пересчитала. Не хватало одного.

– А где же Таня?

– Не знаю…

– Может, она нашла себе спонсора, она же модель…

– Нет, она любит своего мужа, другой ей не нужен, – сказала Виолетта Вячеславна.

– Счастливая… Я всё в девках сижу, никто не женится.

– Ой, ну только вот не надо, – начал Жора.

Дверь открылась, вошла Таня. Все сразу обратили на неё внимание. Она была не накрашена, волосы не уложены и даже не расчёсаны.

– Что с тобой? – спросила Оксана.