Возвращение душ. Кровь ангела
Шрифт:
– Всё это так необычно, – кивнула Ната, чуть заметно улыбнувшись. – Я до сих пор не могу привыкнуть к тому, что мы – не люди. А ты?.. Ты уже привыкла к этому, Лайла?
– Ну, да, – рыжая взяла яблоко и вонзила в него свои зубки. – Я вообще с трудом вспоминаю, как жила раньше. Как будто и не была никогда человеком. Сейчас мне кажется, что это было не со мной. Школа… Выпускной… Учебники… Ф-р-р! – она передёрнулась. – Как вообще можно так жить? Другое дело, если это школа для таких как мы! Это было бы весело!
– Я помню, что ты хотела стать учителем.
– Я и сейчас хочу, – девушка, не раздумывая
– Здорово! Может, и меня на работу возьмёшь? – рассмеялась Ната. – А то жизнь домохозяйки меня как-то напрягает.
– Давай, – рыжая дожевала яблоко и обвела взглядом небольшой столик, уставленный вазами с фруктами. – Чёрт! Они что, про еду совсем забыли?! Мне теперь, как какой-то макаке, фруктами питаться?! – недолго думая она запустила огрызком в стоящего неподалёку Даниила. Тот обернулся и, увидев разозлённое личико Лайлы, тут же подошёл к ней.
– Потерпи ещё немного, – выслушав её, улыбнулся ангел. – Сейчас будет праздничный ужин. Нефилимы уже разжигают мангалы.
– А что будет на ужин? – поинтересовалась рыжая, беря из вазы очередное яблоко.
– Это сюрприз, но я уверен – тебе понравится, – хмыкнул Падший, и отошёл.
Очень скоро вокруг стали толпами собираться ангелы. Младшие и нефилимы суетились, расставляя столы, а Старшие время от времени поглядывали вверх в потемневшее небо, словно чего-то ждали.
Вдруг над островом эхом прокатился стройный звук колоколов. Это было так необычно, что девушки невольно подскочили, пытаясь понять, что происходит. И тут они заметили, что все ангелы смотрят вверх. Подняв голову, Натаниэль увидела, как с разных концов острова ввысь взмывают тысячи белых птиц.
– Вау! – протянул Даниил, хитро ухмыльнувшись. – Кажется, веселье только начинается! – он обернулся к Лайле и, подмигнув ей, оглянулся на Сандала. – Твой выход, правитель! Открывай шоу, пока ужин не разлетелся!
И пока девушки пытались понять, что к чему, Тёмный Серафим взмахнул крыльями, стрелой взлетев в небеса. Вслед за ним тут же взлетела большая часть Падших. Они гонялись за голубями, ловили их и бросали вниз, где Младшие и нефилимы подхватывали помятые птичьи тельца, складывая их в большие корзины. Несмотря на то, что голуби ловко уворачивались – участь их была предрешена. Белые птицы, словно невинные агнцы, падали один за другим, беспомощно хлопая переломанными крыльями.
– Это – традиция, Ната, – заметив неприкрытый ужас в голубых глазах блондинки, тихо пояснил Беллор. – Каждый праздник Великого Перерождения заканчивается символическим жертвоприношением, означающим, что мы добровольно отказались от белого оперения и перестали быть Светлыми, понимаешь?
– Да, но всё равно… Это ужасно, – девушку передёрнуло, и она отвернулась, опустив голову.
– А по-моему, это весело! – хмыкнула Лайла, с восторгом наблюдая, как ангелы ловят последних белоснежных птиц. – Тадиэль прав, Ната. Тебе пора определиться, кем ты себя считаешь, – сквозь зубы прибавила она.
– Заткнись, Лайла! – внезапно вмешался Беллор и его взгляд потемнел. Рыжая обернулась, но не посмела спорить. Лишь презрительно фыркнула и продолжила любоваться зрелищем. Блондин тоже наблюдал за охотой, однако при этом взгляд его фиалковых глаз оставался холодным и отстранённым.
Тем временем охота завершилась и возбуждённые, довольные ангелы возвратились на остров. Кто-то из них всё ещё держал в руках голубей. Одним коротким движением они сворачивали птицам шеи и бросали в корзины. Потом, смеясь, расходились по своим местам. Сандал тоже возвратился. Он был весь в белых перьях и кое-где испачкан кровью, но явно выглядел счастливым.
– Ещё немного и ты станешь Светлым, Серафим, – пошутил Соэль, помогая правителю отряхнуть с себя белоснежный пух. – А вообще белый цвет очень возбуждает инстинкты, правда? – и он многозначительно покосился на Натаниэль.
– Я больше люблю чёрный, – огрызнулся Сандал, подходя к возлюбленной. – Он возбуждает ещё сильней.
– Только не на мангале, – рассмеялся ангел, кивнув в сторону нефилимов, которые с неимоверной скоростью и проворством потрошили тушки голубей. – Хотя на вертеле цвет уже не важен.
– Я не хочу жаренного, – проворчала Лайла, недовольно разглядывая, как нефилимы бросают тушки на решётку для гриля и насаживают на вертел. Потом она встала и направилась к поварам. Все взгляды невольно устремились на рыжую, когда та, достав из корзины живого голубя, содрала с него перья и вонзила зубы в ещё трепещущее тело.
– Она – потрясающая! – понаблюдав за девушкой, улыбнулся Соэль. – Настоящая чистокровная Падшая!
– Крутая девчонка! – Даниил тоже расплылся в улыбке. – И сразу видно, что беременная!
– Да уж, вот, кто действительно возбуждает! – кивнул Абаддон, присоединяясь к разговору ангелов. – Тадиэль, я бы на твоём месте подальше от неё держался, а то и тебя сожрёт ненароком!
Все рассмеялись, кроме Наты, которая с трудом сдерживая спазмы желудка, быстро скрылась в ближайших кустах.
***
Оставив Сандала в кругу его подданных, Натаниэль медленно шла по тропинке между скал, глубоко вдыхая свежий вечерний бриз, дувший с океана. Запах жареных голубей расплывался над островом, щекоча ноздри и вызывая у девушки стойкое чувство отвращения. Отовсюду был слышен смех ангелов и возбуждённые голоса, но Нате совсем не хотелось сейчас находиться среди них. От шума болела голова, а от дыма мангалов и костров к горлу подступала тошнота.
Дойдя до берега, блондинка подошла к кромке воды и, скинув туфли, коснулась её мыском ноги. Вода оказалась непривычно холодной из-за подводного течения. Поёжившись, Натаниэль развернулась и зашагала обратно по тропе в сторону тента. Блики многочисленных костров тускло освещали узкую дорожку между прибрежных валунов, иногда пряча её в густые тени. Пройдя половину пути, девушка вдруг почувствовала сильный спазм внизу живота. Дыхание перехватило и от резкой боли потемнело в глазах. Проглотив застрявший в горле крик, Ната согнулась пополам и рухнула на колени. Что-то резко растянулось в животе и ударило изнутри, заставляя её завизжать и упасть на бок в густой ковёр травы. Приступ длился секунды, но едва он ослаб, как тело пронзила совсем другая боль, от которой у Наты судорогой свело руки и ноги. Эта боль исходила не изнутри, а снаружи, изливаясь от живота и охватывая всё тело жесточайшим огнём. Ната корчилась и тряслась, хватая ртом воздух, словно вытащенная из глубины рыба.