Возвращение джинна
Шрифт:
— Не напрягайся до изнеможения, дочка, тебе вредно перенапрягаться в твоем положении. Получится — хорошо, не получится — найдем другой выход.
— Я постараюсь.
— Вот и прекрасно. Мы отойдем, чтобы не мешать, но будем неподалеку.
Шоммер вернулся к «мустангу», повисшему на высоте двух десятков метров у «стрекозиного крыла».
Игнат с удовольствием прошелся по плотному крупнозернистому песку, отливающему перламутром. Оглянулся на Зари-му. Полюсидка стояла, задумчиво глядя себе под ноги, потом присела на кристаллический полупрозрачный валун. Игнату пришло
Рог больше всего напоминал изогнутый раздвоенный бивень мамонта, а также заднюю часть насекомого, известного на Земле как двухвостка. Однако, судя по расстоянию, отделявшему «двухвостку» от людей, она была в сотни, если не тысячи, раз больше земного аналога.
— Гилберт.
— Подожди…
— Гилберт, посмотри туда. Что-нибудь видишь?
Шоммер приложил руку ко лбу козырьком, помолчал.
— Змеиный язык…
— Что?
— Эта штуковина похожа на раздвоенный змеиный язык.
Игнат хмыкнул:
— Ну у тебя и воображение! Мне она больше напоминает одно противное насекомое.
— А давай слетаем? — загорелся ксенолог. — Уж больно велик этот «змеиный язык», трудно представить, для чего Червям такое мощное сооружение.
— Времени жалко. А вообще мне тоже…
— Вижу! — раздался громкий шепот Зари-мы.
Мужчины оглянулись.
Полюсидка стояла с закрытыми глазами и показывала пальцем в ту сторону, где сквозь атмосферу воздушного пузыря Червей проглядывал таинственный «рог-бивень-змеиный язык».
— Там… очень большое… много ям… очень глубоко!
— Кажется, наши мнения совпадают, — хмыкнул Шоммер. — Не удивлюсь, если это и в самом деле терминал местного метро.
— Артем не упоминал в отчете ни о чем подобном.
— Сколько времени он тут был, твой Артем? Этот шарик гораздо больше Земли, можно всю жизнь потратить, чтобы его весь обследовать, да и то не хватит.
Игнат подошел к Зари-ме:
— Сильно устала?
Девушка открыла глаза, большие, влажные, с огромными зрачками.
— Не-а, не очень… но тот углар-гаах… та башня такая огромная есть… внутри большой огонь, только тлеющий. На Полюсе я видела примерно такую, Артем говорил — это маяк.
— Что ж, посмотрим, что это такое в натуре. Гилберт, сворачивай лавочку, выступаем.
— Без проблем, — согласился ксенолог. — Правильные решения надо принимать быстро, чтобы не пришли неправильные.
Игнат усмехнулся, но отвечать не стал.
Они уселись на «мустанг», взялись за рога эффекторов поля, и кибер понес путешественников к горизонту, плавно и быстро, не оправдывая свое «дикое» название — «мустанг».
За время пути пейзаж под аппаратом практически не менялся. Лишь изредка мелькали по сторонам конусовидные холмы, похожие на вулканические
Шоммер порывался заглянуть в эти дыры, остановиться у конусов, но Игнат не позволял ему отвлекаться, твердо предупредив, чтобы он унял свой исследовательский пыл.
«Змеиный язык» (он же «рог», «бивень мамонта» и «хвост двухвостки») оказался дальше, чем рассчитывали земляне. Он начал вырастать в размерах, приобретая материальную плотность и цвет, только после того, как «мустанг» оставил позади около четырехсот километров пустыни.
— Бог ты мой! — пробормотал Шоммер, глядя круглыми глазами на чудовищное творение Червей Угаага, нависшее над головой. — Я чувствую себя Гулливером в стране великанов!
— Ур-инсон Мраг-Маххур! — прошептала Зари-ма, прижимая кулачок к губам. — Рада-ил ул нал на-рока!
Игнат не стал просить перевести сказанное с полюсидского на русский, и так было понятно, что девушка выражает эмоции, восторгаясь и ужасаясь масштабности объекта.
Вблизи «змеиный язык» вовсе не походил на земной аналог, равно как и на «бивень мамонта». С одной стороны, объект явно имел следы технологической обработки, с другой — создавал впечатление колоссального — высотой не меньше двадцати километров! — организма или части организма, выступающей из песка.
Диаметр «бивня» у основания был равен трем километрам, и уходил он в небо так высоко, что вершина становилась размытой и полупрозрачной, превращаясь в нечто нематериальное, воздушное, эфемерное.
Башня имела синевато-фиолетовый цвет, с белыми и багровыми наростами, опоясывающими ее по спирали до самой вершины, которая и в самом деле раздваивалась, как хвост земной двухвостки. Кроме того, рифленый волнистый ствол сооружения усеивали крупные поры, словно он был изъеден жуком-древоточцем. Впрочем, кто проделал эти дыры, было понятно и без объяснений — сами Черви.
У его подножия виднелся блестящий, металлический на вид обруч высотой около сотни метров. Такие же обручи, только потоньше, опоясывали «бивень-башню» с шагом в полкилометра вплоть до его раздвоенной макушки.
— Колоссально! — проговорил Шоммер с восхищением.
— Ужас! — пробормотала Зари-ма.
— Да! — сказал Игнат с чувством, отвечая обоим одновременно.
— Ну, и где мы будем искать старт-камеры? — осведомился Шоммер, возвращаясь к реалиям жизни. — Внутри этого левиафана заблудиться можно в два счета.
— Сначала нужно туда попасть.
— Допустим, через эти дырки. А дальше?
— Дальше Зари-ма включит свое внутреннее зрение и найдет стартовую зону терминала.
— Тогда пусть она заодно подскажет, где тут центральный вход. Чего зря ползать по башне в поисках люка?
— Сможешь? — посмотрел Ромашин на девушку.
— Попробую…
Зари-ма зажмурилась, некоторое время вертела головой влево-вправо, открыла глаза.
— Эти дыры… они все ведут внутрь.
— А ты можешь сориентироваться, где в башне находится зал с кабинами метро? Те самые «ямы с огнем».