Возвращение из отпуска
Шрифт:
На полу, заливая бурый грязный ковер бурым потоком крови, извивалось, хрипя, простреленное тело Бита Турзала. Глаза его уже стекленели, а волосатые руки с обломанными ногтями все старались дотянуться до огромного красного рубильника.
Рубильник торчал в цоколе длинного стеллажа однотипных устройств с окошечками. "Анабиотические ванны", - отметил про себя Легин.
А в дальнем конце помещения, у столика, аккуратно застеленного газетой, стоял человек. Это был тот самый глухонемой в грязном армейском кепи. На столе лежало несколько
Глухонемой медленно опускал руку, в которой был пистолет.
Узнавая Легина, глухонемой покивал. Затем с пистолетом в руке подошел к Турзалу, вгляделся в застывшие, искаженные черты заросшего грязью лица и, видимо, узнал - загукал, замычал, с ненавистью и бессильной радостью замахал руками и вдруг, обратив морщинистое, гладко выбритое, болезненное лицо к потолку, истово перекрестился.
Легин шагнул к анабиотическим капсулам. Глухонемой угрожающе заворчал и поднял пистолет. Легин взглянул на него и успокаивающе покачал головой. Глухонемой, хмурясь, пистолет опустил.
Легин заглянул в ту капсулу, что была ближе всего к основному рубильнику. За стеклом он увидел чуть лысоватую крупную мужскую голову. Макушка с просвечивающей залысинкой, темные волосы, высокий, с одной горизонтальной складкой, лоб, длинный ровный нос... Все остальное тонуло в густой каштановой бороде, наросшей за много лет. Однако и этого хватило Легину, чтобы узнать в этом человеке, погруженном в глубокий анабиоз, Пятьдесят Восьмого Суверена Империи Галактика, Галактического Пантократора Роберта XII Хайнсдорфмюллера.
Легин, внезапно обессилев, сел прямо на пол. Перед его мысленным взором пронеслось все чудовищное нагромождение событий последних дней. Перед ним встали все исполинские проблемы, которые еще только предстояло решать... Конечно, главный шаг был сделан: хотя и дорогой ценой, но Великий План Хозяина был остановлен. Но, Боже, сколько еще было впереди!
Легин встал и подошел к столу. На столе стоял старый, обмотанный изолентой телефон. Легин снял трубку и стал было набирать номер, но в уши ударил прерывистый гудок.
Коммутатор, подумал он и обернулся. Глухонемой проворно закатывал тело Бита Турзала в ковер. Легин жестом привлек его внимание и вопросительно ткнул в телефон пальцем. Глухонемой показал восемь пальцев и вновь нагнулся.
Легин набрал номер через восьмерку. Трубку взяли сразу.
– Мама, - сказал Легин, - у меня все в порядке, в общем- то. Жди хороших сообщений и позвони на Новую Землю Син и нашим.
Анна Таук медленно перевела дыхание и сказала:
– Хорошо. Позвоню. Связь, как ни странно, есть. Я сегодня уже с Син говорила.
– Как она там?
– Волнуется.
– Ничего, мам. Конец уже близок и, наверное, хороший, Бог даст.
Мать только вздохнула, собираясь, кажется, заплакать, и Легин торопливо сказал:
– Ну, пока. Я еще позвоню.
Набрал следующий
– Йонас Лорд, - ответили там.
– Это Дик Стингер, - сказал Легин.
– Узнаете?
– О- о, - только и сказал пораженный Лорд.
– Йон, кажется, дела идут на лад.
– О-ххо, - отвечал Лорд, видимо, не в силах поднять отвалившуюся челюсть.
– И ваши шансы написать не просто книгу, а СУПЕРкнигу все увеличиваются, - хихикнул Легин и отключился.
Тут к нему подошел глухонемой и загукал, делая знаки.
– Не понимаю, - с сожалением развел руками Легин.
Глухонемой яростно плюнул, решительно сел, достал из ящика стола лист бумаги, карандаш и, плюя на грифель, морща от усилий и без того морщинистый лоб и кряхтя, принялся выводить какие- то каракули.
Тут дверь с лязгом и стуком распахнулась, и в помещение, задыхаясь, лавиной ввалился Реостат.
– Все кончено, - сказал ему Легин.
– Сядьте, отдохните.
– Это Турзал?
– кивнул Реостат на ковровый рулон, шумно переводя дыхание и размазывая машинное масло по лицу в тщетной попытке стереть пот перчаткой
Легин кивнул.
– Ты пришил?
– Нет, он, - показал Легин на трудящегося глухонемого. Тот обернулся и вскочил было с пистолетом, увидев, что Реостат подходит к стеллажу, но Легин жестом остановил его, и глухонемой снова вернулся к литературному труду. Реостат же долго глядел на лысоватую макушку Пантократора, потом сказал:
– Да, сынок. Настоящие дела, однако, начнутся именно сейчас.
Легин кивнул, и тут глухонемой положил карандаш и вскочил, показывая свой труд поочередно то ему, то Реостату и что-то яростно мыча.
– "Когда будет смена?" - прочитал вслух Легин.
– "Этот диаволопоклонник нанял меня двенадцать лет назад, и я, дурак, польстился на его деньги. Каждые полгода мне по факсу неизвестно кто обещает смену, но смены нет уже двенадцать лет, в туалете протечка, Доставка в получасе ходьбы, в душ приходится таскаться на второй ярус, водопровод я вынужден ремонтировать сам, а телевизор сломался и показывает только один канал. Я, наконец, требую смены, или я увольняюсь сегодня же на все четыре стороны и бросаю этих помороженных несчастных! Техник анабиоза Виргилиус Карлос Паламеда".
– Вот еще проблема, - крякнул Реостат, сел на табуретку и принялся расстегивать перчатки.
Тут Легин вдруг стукнул ладонью по столу. На газете остался масляный отпечаток. Легина прорвало.
– Эй, братец!
– рявкнул он так, что у самого в горле засаднило. В.К.Паламеда уставился на его губы, а Легин возмущенно вопил: - Не хочу, не хочу я заниматься твоей сменой, понял? Не хочу! Ждал ты двенадцать лет - и еще недельку подождешь, понял? И береги стеллажи как зеницу ока, понял, нет? Господи Иисусе Христе, почему я должен заниматься в с е м и проблемами, а?! У меня ведь, между прочим, еще есть три законных дня отпуска, понятно?!!