Возвращение к любви
Шрифт:
Степные бури не редкость в этих краях, иногда они словно сваливаются с ясного неба, когда их вовсе не ждешь. Они налетают, как табуны диких лошадей, вспугнутые невесть кем и вытаптывающие все на своем пути, валят деревья, ворота, срывают крыши с домов, вздымают тучи пыли… И воют, и грохочут, и гремят, и кажется тебе, что никто и ничто уже не может остановить это буйство.
И теперь клокотала вся степь, от края и до края. Еще чуть-чуть — и машина перевернется, покатится бог знает куда!..
— Бесись, бесись! — ворчал Горе, хмуро глядя сквозь ветровое стекло.
Справа
В километре от дороги, за посевами, на пологом склоне, оставленном для выпаса, виднелась колхозная овцеферма.
— Глядите-ка! — привлек внимание Лянке Горе. — Овцы прут на посевы!
В самом деле, целое стадо овец шло на озимые, беспокойно толкалось, металось по сторонам, напуганное до смерти. Очевидно, буря разнесла ограду, и овцы искали убежища, а пастухи, укрывшись в затишке, не подозревали, что случилось.
— Поворачивай туда, — приказал Лянка.
— По посевам? — попробовал возразить Горе, который на самом деле больше заботился о машине, чем о посевах.
— Если можешь по воздуху, валяй! — ответил Лянка, и Горе некуда было деваться.
Увидев машину, овцы сбились в кучу с мимолетной надеждой, что наконец к ним прибыла помощь. По тут же испуганно повернули обратно.
Лянка приказал Горе ехать к овчарне и привезти пастухов, а сам вылез из машины, чтобы выгнать овец с посевов. Ветер затеял дьявольский хоровод, желая во что бы то ни стало свалить его с ног, но, видя, что человек держится крепко, решил сорвать с него хотя бы шляпу, подбросил ее как пушинку и швырнул в кучку овец. Шляпа еще раз мелькнула в воздухе и покатилась по посевам. Лянка рванулся за ней, но какой-то баран опередил его. Кто знает, кого он признал в этом странном предмете, но, яростно набросившись, ткнул в шляпу рогами, разочарованно на ней потоптался, потом нацепил на рог и возвратился к стаду.
Лянка с отчаянием махнул рукой.
Вернулся и Горе с тревожной вестью. Штефан Бодоликэ и его сын пытаются справиться с другой бедой. Ветер сорвал часть камышовой крыши на ферме и повалил ее на ягнят. Пастухи вытаскивали из-под нее малышей, пока метель не разметала всю ферму.
Лянка оставил овец, окруживших белую «Волгу», сел в машину, и Горе медленно поехал, с трудом пробивая себе дорогу сквозь сбившееся стадо. Когда они выехали из окружения, Горе по привычке бросил взгляд в зеркальце и разразился смехом:
— Михаил Яковлевич, поглядите-ка, какая процессия сопровождает нас!..
Лянка глазам не поверил: все стадо во главе с бараном следовало за машиной, боясь отстать.
— Чудеса, да и только! — воскликнул Горе. — Мне еще не приходилось видеть машину в роли ишака.
— А барана в шляпе? — засмеялся Лянка.
И было над чем смеяться: его шляпа держалась на бараньем роге так крепко, что ветер не мог ее сорвать, а только раскачивал, отчего казалось, что баран раскланивается.
В таком виде и добрались они до фермы. Штефан Бодоликэ
В тот же миг налетевший шквал ветра снова поднял в воздух часть крыши и сбросил ее позади здания. Штефан Бодоликэ начал ругаться, поминая всех пришедших на ум святых, а под конец обрушил свою ярость на Могу:
— Он бросил эту ферму на произвол судьбы! Пожалел денег, а этих бедных животных, которые дают такой доход, не пожалел!
— Сначала спасем ягнят, а затем будем искать виновных, — сказал Лянка. — И побыстрее!
— Куда их уносить? Не поместятся они в моей землянке!
Лянка вспомнил, что за холмом, в Одае, стоит полевой стан бригады Карастана. Недавно там закончили постройку большой мастерской, но еще не успели установить станки.
— Понесем ягнят к Карастану! — решил он.
— Как же мы перегоним по такому ветру, товарищ агроном?! — застонал Бодоликэ. — Ведь три километра пути, мы растеряем их по дороге.
— А мы повезем их на «Волге», — сказал Лянка. — Не смотри на меня так, лови ягнят и грузи в машину.
Когда и Лянка вышел, неся на руках двух белых ягнят, похожих на комочки снега, Горе крикнул Бодоликэ:
— Ты что, с ума сошел? Изгадите мне машину!
— Григоре! — прикрикнул на него Лянка. — И ягнята, и машина — колхозные!
Горе пришлось открыть дверцы и отойти в сторонку, чтобы не видеть, как ягнята вскакивают на сиденье, трутся мордочками об обшивку, разбрасывают горошины помета…
Лянка принес еще пару ягнят и сел в машину, держа их на коленях. Увидев это, Горе смял шапку на голове и заворчал:
— Остается только посадить этого барана в шляпе за баранку! — Многое повидал он в жизни, но возить ягнят на «Волге», да еще на такой «Волге», — эдаких чудес не бывало! «Если бы Мога был здесь сейчас на месте Лянки, неужели и он поступил бы так же? — спрашивал себя Горе. — Пожалуй, не исключено», — подумал он.
Бригада в Одае была в полном составе во главе с Карастаном. Трактористы укрылись в домике, кто спал, кто играл в домино, да с таким азартом, что трудно было понять, отчего дрожат стекла — от стука костяшек по столу или от порывов ветра.
Санди Карастан чистил охотничье ружье. Увидя Лянку на дороге, он прислонил ружье к стене и поднялся навстречу.
— Прошу, Михаил Яковлевич! Лучшего укрытия, чем наше, не найти.
— Верно! Здесь как в крепости, — улыбнулся Лянка и в нескольких словах объяснил положение на ферме.
— Ребята, подъем! — скомандовал Карастан. — Ну, живей, живей!..
Один из трактористов бросился открывать двери новой мастерской, и через несколько минут «гости», радостно блея, бегали по полу, разминая косточки.
В бригаде у Карастана не было ни одного грузовика, только машина техремонта и два прицепа. Лянка приказал отправить их на ферму. На один прицеп нагрузили доски, столбы — все, что могло подойти для ремонта фермы, на другом устроились трактористы.
После этого Лянка соединился по телефону с диспетчерской правления.