Возвращение к себе

Фабр Евгения

– Нет своей кровиночки, – причитала она, – а ты, сирота убогий, вырастешь и бросишь своих родителей, как твои бросили тебя.

К слову, как в воду глядела. Но это всё позже. А пока её причитания доводили Соню до исступления. Так Соня дотянула до следующей зимы.

Если бы не счастье, которое она испытывала от возни с Юркой, конфликт разрешился бы гораздо раньше. Соня решила расстаться с Васей давно, ещё в больнице. «Зачем мучить человека, – думала она. – Мало того, что не люблю, так ещё и ребёнка не могу родить». Но идея с усыновлением задержала этот разрыв на несколько лет.

«Взрыв» произошёл неожиданно в конце декабря накануне Нового года. Ещё днём Василий уехал в город

за новогодней ёлкой. Давно стемнело, а его всё не было. Соня уложила Юрку и собиралась ложиться сама, когда раздался громкий стук в дверь. Накинув на плечи платок, она выскочила в холодные сени. В дверном проёме окутанный ледяным паром стоял муж и, покачиваясь, опирался на какую-то палку с растопыренными ветками. Присмотревшись, Соня поняла, что когда-то это была ёлка. В степном Казахстане это дерево нужно было ещё найти. Вася специально поехал за ёлкой в Целиноград, чтобы порадовать Соню и малыша.

– Давай, заходи, а то холодно, – миролюбиво позвала Соня, понимая, что выяснять обстоятельства порчи ёлки сейчас бессмысленно.

– А-а-а, заходи-и-и. Ты меня никогда к себе не звала, – пьяно бубнил Вася.

– Такого пьяного и сейчас не позову, – опрометчиво ответила Соня.

– А я тебе никакой не нужен. Правильно мать говорила, на Таньке надо было жениться. Она – девка здоровая. Уже троих родила, – продолжал Вася. С трудом произнося и растягивая слова.

– Вась, какая муха тебя укусила?

– Меня не муха укусила, а ты – гидра знойная. Я на коленях перед тобой ползал. Можно сказать, подобрал тебя, а ты морду крючишьо!

Вася протянул руку к Соне и ухватил её лицо своей огромной лапищей. Соня невольно отшатнулась.

– Что, не нравится? А мне, думаешь, нравится, как ты от меня отворачиваешься? Не так ем, не так сморкаюсь. Вот какой есть, такой есть. Такого и люби.

Соня, кутаясь в платок, пятилась назад. Спиной, привалившись к двери, она нащупала ручку и рванулась в «залу». Вслед за Соней муж успел заскочить в дом. Ухватив накинутый на плечи платок, сдёрнул его, после чего не удержался и, с зажатым в руке платком пьяно рухнув на цветастую самотканую дорожку, затих. На шум выскочила свекровь и запричитала тонким противным голосом. Поняв, что сын просто уснул, она успокоилась и, с трудом стащив с него валенки, попыталась перевернуть его на спину. Соня молча помогла снять с него тулуп и ушла в комнату, стараясь не разбудить сладко спящего Юрку. Она села перед стареньким трюмо, задумчиво глядя на себя в зеркало, машинально взяла расчёску и начала приглаживать завитки коротких, давно остриженных волос. «Так продолжаться больше не может, – билась назойливая мысль. – Нельзя жить с человеком, которого не любишь, иначе совсем потеряешь себя, и всё это может плохо кончиться».

Бросив расчёску, Соня поднялась и начала тихо собирать Юркины вещи в дорожную сумку. Из своих вещей она взяла только документы, фотографии маленького Юрки и любимое ожерелье из уральских самоцветов. Сняв обручальное кольцо, положила перед зеркалом на видном месте. При свете настольной лампы Соня написала заявление с просьбой об увольнении с работы и решила отправить его почтой с вокзала. Небольшие сбережения на «чёрный день» оказались кстати. Деньги мужа она решила не трогать, чтобы не обвинили в воровстве. «Завтра утром с главной усадьбы пойдёт автобус на железнодорожную станцию. Только до главной усадьбы нужно протопать километра два по снежной целине, да по морозу. Юрку закутаю, на санках довезу и сумку ему поставлю. Авось доберёмся. Только бы свекровь с мужем завтра на работу ушли, – неспешно укладывая вещи, размышляла Соня. – Ну, вот я и готова». Соня, не раздеваясь, прилегла на кровать и так продремала до утра.

Всё

получилось именно так, как и предполагала Соня. Муж, проспавшись, ушёл на работу. Свекровь побежала на свинокомплекс, где она подрабатывала к пенсии. Соня, с головой закутав годовалого Юрку в шерстяное одеяло, сдёрнутое прямо с кровати, усадила его на санки и пошла пешком на главную усадьбу, прикрывая рукой в пуховой варежке лицо от ледяного степного ветра.

Напрасно метался по посёлку, вернувшийся с работы муж. Напрасно гнал трактор на главную усадьбу, а потом умывал мокрое от слёз лицо колючим снегом. Поезд мчал Соню с тихо сопящим Юркой обратно в её мир, в её старую – новую жизнь. Соня возвращалась в Черновцы.

– Ничего, ничего, сынок. Так-то оно лучше, – приговаривала мать, стоя над плачущим сыном. – Не пара она тебе. Не будет жизни у вас. Сердце болит на вас глядючи.

Глава 7

В Черновцах Соню с маленьким Юркой встретили без фанфар: однокомнатная квартира, младшая сестра Ирка, мама с больными ногами и совсем скверным от невзгод характером. Свою личную жизнь она так и не устроила. Да и куда там с тремя детьми-то. А тут ещё чужой малыш. Хорошо, брат Лёшка к тому времени женился и ушёл жить с женой на квартиру. О своём приезде Соня предупредила родных телеграммой с почты главной усадьбы. Это известие было воспринято без энтузиазма. Мама Соня, прочитав телеграмму, только вздохнула и молча протянула бланк Ирке. По молодости лет права голоса Ирка пока не имела, но своё острое недовольство высказала. Мама Соня дала ей подзатыльник, и на этом диспут был закончен.

На вокзале мама Соня грустно посмотрела на черноглазого малыша и тихо сказала:

– Троих одна вырастила. А уж одного как-нибудь все вместе воспитаем.

Вася приехал через две недели помятый и уставший. Видимо, целую неделю пил, а как пришёл в себя, так и приехал. Он стоял во дворе дома и ждал Соню. Опухшая небритая физиономия выражала полное раскаяние. Соня шла по балкону, ведя за руку ковыляющего Юрку.

– Сынок, – бросился Василий вверх по лестнице. Юрка прижался к ногам матери и заплакал. – Ты что же не узнаёшь меня? Я же твой папка, – обиженно пробасил от волнения Вася.

Соня взяла Юрку на руки.

– Ты небритый, он не узнал тебя. Давно приехал?

– Сегодня утром.

– А почему сразу не пришёл?

– Да так, решил здесь тебя обождать.

– А если б я не вышла? Всё равно ждал бы?

– Ага, всё равно, – обречённо опустил руки Василий.

– А мама знает, что ты к нам поехал?

– А как же. Деньги-то она дала. Свои все пропил, – он виновато улыбнулся.

– Что же мы делать будем? – сокрушённо покачала головой Соня.

– Возвращайся, а? – и столько в его словах было тоски и боли, что у Сони сжалось сердце.

– Ладно, какой разговор на пороге. Заходи в дом. Никого нет, мама на работе, Ирка в школе. А мы с Юркой в поликлинику шли, в детский сад оформляемся.

Вася понуро пошёл за Соней в квартиру. Он уже понял, что Соня не вернётся, и проклинал ту минуту, когда решил ехать в Черновцы. Как мать не отговаривала, он стоял на своём, но всё получилось именно так, как она и прочила. Слабая надежда, что Соня простит и вернётся, таяла на глазах. И не в обиде было дело. Не любила его Соня совсем, а эти шесть лет, прожитые вместе, только терпела его. Сейчас Вася отчётливо это понял. Понял и что жизнь придётся начинать заново и семью новую строить. Соню он ни в чём не упрекал – насильно мил не будешь. А что замуж за него пошла, так это у всех свой интерес. Если на то пошло, он тоже в этом браке искал для себя выгоду. Дочка командира, красивая, городская…