Возвращение к себе
Шрифт:
Весь полёт Павел, глядя в мутный иллюминатор, думал только о Соне. В последнем письме он обещал ей устроить большой праздник по поводу её совершеннолетия. Подлетая к Свердловску, он понял, что на этот раз простым поцелуем и рукопожатием дело не кончится. Он так долго ждал, когда сможет обнять и обласкать это желанное, но недоступное тело. Павел не думал в этот момент, чем всё может обернуться, однако зубастый червячок совести тихонько грыз его, напоминая, что игра ведётся не совсем честная. «Не-а, пусть всё будет, как будет», – решил внутренний голос. И Паша подчинился ему без
Глава 4
Паша приехал в конце января какой-то унылый и потускневший. На вопросы Сони отвечал сдержанно и немногословно. Сетовал, что задёргали на работе, «навязывают» ещё один «объект». Жаловался, что не только на письма, но и на отчёты почти не остаётся времени. Обычно он приезжал с коллегами – весёлыми молодыми ребятами – выпускниками Физтеха и Бауманки. У некоторых из них уже были семьи, но это не мешало им вести себя, как мальчишкам. Здесь они отдыхали от московской суеты, начальников, жён и детей. В общежитии за ними была закреплена постоянная комната. И они приезжали сюда, как домой. В этот раз Павел был один.
Технические испытания очередной «установки» были закончены в конце прошлого года. Оставалось подписать отчёты и акты передачи «материальных средств». Соню он почти не видел. Она надеялась, что Павел приедет во время её каникул, но он приехал позже, и теперь днём она бывала на занятиях, а по вечерам Павел пил коньяк с военными начальниками за «успешно проведённую работу».
И всё же Паша сознательно старался избегать встреч с Соней и тем довёл себя до исступления. Небритый, полупьяный, он караулил Соню, когда она возвращалась вечером с занятий. Стоя за толстым стволом огромной лиственницы или прячась в лапах старой ели, он придумывал оправдания, почему не встретил её, почему не пошёл в кино, ссылаясь на вечные попойки при подписании актов сдачи.
Перед самым днём её рождения, он всё таки взял себя в руки и, прекратив всякие колебания, принял окончательное решение. Подарок для Сони был куплен ещё в Свердловске – роскошное ожерелье из прекрасных Уральских самоцветов. Торжество, вначале предполагаемое в кафе Дома офицеров, он решил перенести в комнату общежития, где в этот раз он оставался один. Паша любил Сонечку, любил все эти годы, желал её, мучился сомнениями, но сопротивляться дольше у него не было сил.
Так прошла неделя. До дня рождения оставалось несколько дней. Они столкнулись вечером на улице. Соня только что вышла из автобуса и шла к дому. Павел, покачиваясь, стоял недалеко от остановки, прячась от взглядов случайных прохожих. Выглядел он помятым и смущенным.
– Наконец я тебя встретил.
Вид Павла поразил Соню. Куда делся его московский лоск и независимый вид! Куда-то пропали его нежность и обаяние. И всё равно она очень обрадовалась долгожданной встрече. Письма от Сони приходили на старый адрес. Павел забирал их, читал и тут же рвал. Сам писал редко, и его письма становились всё короче и короче.
– Я думала, ты меня забыл совсем, – она обняла его и тут же почувствовала сильный запах коньяка.
– Опять подписывали?
– Честно, сил уже нет. Сегодня была последняя бумага. Завтра привожу себя в порядок
– А как мы будем отмечать? – Соня заглянула в глаза Павла.
– Отлично! Но это секрет. Я всё приготовлю сам.
– А где мы будем отмечать? – удивилась Соня, – разве не в Доме офицеров?
– Мы будем отмечать у меня, – торжественно объявил Павел. – Никого же нет, я один.
У Сони замерло сердце. Наконец, они смогут остаться наедине. И «это» случится в такой торжественный день – в день её совершеннолетия. Соня давно всё решила и ни раз пыталась себе представить, как это произойдёт у неё с Павлом. Но все фантазии рассыпались в прах о полотно киноэкрана. Дальше поцелуев и объятий там ничего не происходило.
Наступил долгожданный день. С утра Соня пекла и жарила, мороча голову Лиде, что собирается отмечать свой день рождения вместе с подружкой, у которой день рождения в один день с Соней. Дома её торжественно поздравили. Лида приготовила праздничный обед – жаркое из огромного глухаря и большой пирог с клюквой. Отец подарил Соне золотое колечко с зелёным изумрудным камешком. Мама прислала большую посылку с грецкими орехами и еврейскими сладостями. В училище девчонки из группы «скинулись» на чёрную кожаную сумочку на длинном ремешке, о которой она давно мечтала.
Соня была в ожидании вечера. В назначенное время с причёской «хала» на голове, скрученной из её прекрасных густых волос, и сумкой, полной снеди, Соня появилась в общежитии. Паша встречал её у входа. Взглянув с усмешкой на «халу», делающую Соню похожей на взрослую тётку, он подхватил тяжёлые сумки и повёл в комнату, в которой она бывала только с большой компанией. В комнате царил полумрак. На столе, заставленном пустыми тарелками и бокалами, в майонезных банках вместо подсвечников горели простые белые свечи. В центре стола – бутылка сладкого шампанского и тонко нарезанный хлеб. Две узкие кровати, сдвинутые в одну и застеленные белоснежными простынями, прятались за выдвинутым шкафом.
Достать живые цветы зимой, кроме как в горшке на подоконнике местной библиотеки, было негде. Павел ночью, утопая по пояс в снегу, наломал душистый еловый лапник. Теперь, поблёскивая капельками смолы на глянцевых шишках, он благоухал в комнате. В неровном колеблющемся свете на ветках искрился цветной ёлочный «дождь».
– Как красиво! – восторженно прошептала Соня.
– У меня есть ещё подарок, – пообещал Паша.
Соня промолчала и начала распаковывать сумку. Разложив еду по тарелкам, они чинно уселись за стол.
– Ну, что ж, за твоё совершеннолетие, – торжественно поднял бокал Павел.– Когда я тебя встретил, ты была очаровательная девчонка. Теперь ты превратилась в прекрасную девушку и на пороге взрослой жизни, я хотел бы пожелать тебе не растерять той непосредственности, благодаря которой мы с тобой познакомились.
Бокалы со звоном чокнулись. Павел залпом выпил шампанское. Соня удивлённо посмотрела на Павла. Она ожидала других слов, но вместо них услышала «торжественную речь председателя профкома».