Возвращение колдуна
Шрифт:
Меня вновь охватили сомнения. Я вдруг почувствовал угрызения совести, как только понял, что бесцеремонно вмешиваюсь в личные дела Говарда, которые меня не касались. Но мое любопытство оказалось сильнее. Помедлив, я раскрыл оба паспорта синхронным движением, словно подчеркивая их сходство. То, что я увидел на первой странице, привело меня в еще большее замешательство.
Странное сходство паспортов продолжалось и внутри. У американского белоголового орла, красовавшегося на специальной бумаге, испещренной линиями и символами, было грязное пятно на правом крыле в обоих
Затем я открыл страницу с личными данными Говарда. Невольно мои руки застыли, словно в последний раз хотели напомнить мне, что я делал нечто непозволительное, выходящее за рамки приличия. Я давно интересовался происхождением Говарда, которое было окружено тайной, но он еще не ответил ни на один вопрос, связанный с его прошлым. Понимая, что у меня нет никакого права смотреть его документы, не получив разрешения, осознавая предосудительность своих действий, я все-таки не удержался и сделал это. В результате мне все-таки удалось найти отличие в этих двух паспортах-близнецах.
Это была лишь мелочь — две маленькие безобидные цифры в самом начале, где была указана дата рождения Говарда. Но именно они потрясли меня до глубины души.
В одном паспорте, который лежал слева, датой рождения Говарда было 20 августа 1840 года; такие же число и месяц стояли и во втором паспорте, только вот год был другой — 1890.
Мои руки задрожали. На меня словно пахнуло холодом. Одновременно мне стало жарко, и мой лоб покрылся каплями пота. Я почувствовал, как у меня свело желудок и внутри него образовался твердый ледяной ком. Усилием воли я поднял голову и уставился на маленький календарь, стоявший на письменном столе. Он показывал сегодняшнюю дату — 11 июня 1885 года!
Мужчине было где-то лет тридцать пять, и первое, что бросилось портье в глаза, — это его необычно темный цвет лица. Он не был негром, но его кожа так сильно загорела от долгого пребывания на солнце, что разница между ним и представителями этой расы едва улавливалась. К тому же мужчина был очень высокий, почти два метра, но в отличие от людей с подобной комплекцией двигался мягко, даже гибко, без каких бы то ни было признаков тяжеловесности.
Портье уже привык к тому, что все гости, приезжавшие сюда впервые, задерживались на входе. Однако незнакомец не стал медлить. Внимательно осмотрев холл своими темно-синими, немного раскосыми глазами, мужчина быстро прошел прямо к регистрационной стойке.
Портье встал, поспешно стряхнул с брюк крошки сырного сэндвича, который он потихоньку ел последние полчаса, и посмотрел на прибывшего гостя, одарив его профессионально поставленной улыбкой. При этом он не удержался от укоризненного взгляда, брошенного на массивные медные часы, висевшие на стене позади него. Было
— Сэр, чем я могу помочь вам? — вежливо спросил он.
Несколько секунд незнакомец молча смотрел на него, и портье, почувствовав в его взгляде скрытую угрозу, невольно вздрогнул. От мужчины, казалось, исходил почти физически ощущаемый холод, а его глаза насквозь пронизывали собеседника. У портье появилось ощущение, будто на него повеяло ледяным ветром.
— Мне нужна комната, — только и произнес поздний гость.
Его голос звучал довольно необычно: грубо, глубоко и как-то гортанно, словно его родной язык не имел ничего общего с английским.
— На какой срок, сэр? — уточнил портье.
Незнакомец пожал плечами.
— На два-три дня, — ответил он, немного подумав. — Но возможно, я задержусь. Пока не знаю.
Портье задумчиво наморщил лоб, что-то пробормотал и, перегнувшись через низкую стойку, внимательно посмотрел по сторонам.
— У вас… нет багажа, сэр? — спросил он. Его голос прозвучал сухо, с подчеркнутой официальностью.
— Нет, — подтвердил незнакомец.
— В таком случае, сэр, — сказал портье после еще одной, теперь более длительной паузы, — я, к сожалению, вынужден потребовать предоплату. Таковы правила нашей гостиницы.
Как ни удивительно, но странный гость не выказал ни возмущения, ни даже раздражения по этому поводу. Он молча сунул руку в карман, вытащил сложенную пятифунтовую банкноту и положил ее на стойку.
— Этого достаточно? — спокойно спросил он.
В последний момент портье преодолел искушение протянуть руку и схватить банкноту.
— Этого… более чем достаточно, — запинаясь, произнес он. — Но боюсь, я не смогу дать вам сейчас сдачу: касса закрыта. И если вы готовы подождать до завтрашнего утра, сэр…
— Можете не беспокоиться. Оставьте сдачу себе, — ответил мужчина, и его слова окончательно убедили портье в том, что тот либо сумасшедший, либо в бегах от полиции.
Новоиспеченный постоялец улыбнулся, молча взял ключ и повернулся к лестнице, но портье вновь обратился к нему.
— Сэр, вы должны… зарегистрироваться, — вежливо напомнил он. — Необходимо оформить бланк прописки…
Он оборвал себя на полуслове, когда увидел, с каким недоумением уставился на него незнакомец. Тяжелый взгляд синих глаз со стальным оттенком, казалось, сверлил его, и портье невольно съежился. Что-то в мужчине явно изменилось, но это невозможно было описать словами.
— Мне ни к чему прописка, — сказал незнакомец. Неожиданно его голос зазвучал совсем иначе, чем до этого.
Портье собрался было возразить, но не смог. Вместо этого он кивнул, закрыл свой журнал и отложил авторучку в сторону.
— Да, это не нужно, — подтвердил он.
— Хотелось бы, чтобы никто не узнал о моем пребывании здесь, — непререкаемым тоном заявил темнокожий незнакомец.
— Само собой разумеется, сэр. — Портье кивнул. — Никто ничего не узнает. — При этом он с ужасом подумал: «Господи, что происходит? Это же не мои слова!»