Возвращение королевы
Шрифт:
Это был согбенный, очень старый человек, с длинными грязными бакенбардами, однако весьма нарядно одетый. На старце была белая свободная туника с серебряной вышивкой по вороту и рукавам.
— Это ты — сын садовника, который умеет зажигать огонь? — спросил старик, пристально глядя Нирину в глаза.
— Да, — ответил Нирин, гадая, кто этот незнакомец.
— Можешь мне показать прямо сейчас? — резко спросил старик.
— Нет, господин, — смутился Нирин. — У меня это получается, только когда я сильно разозлюсь.
Старик улыбнулся и, не дожидаясь приглашения, прошел в дом мимо Нирина. Оглядев
— Вот, значит, как. Не смог больше терпеть и взорвался, верно? Что ж, к некоторым это так и приходит. И со мной так было. Понравилось, наверное? Тебе повезло, что ты их самих не поджег, а то бы ты сейчас здесь не сидел. Таких диких семян, как ты, немало, и ничего хорошего им не достается. Либо камнями забьют, либо сожгут.
Он уселся в любимое кресло отца Нирина у очага.
— Подойди, мальчик, — сказал он, жестом веля Нирину встать перед ним. Потом положил ладонь с узловатыми пальцами на голову Нирина и ненадолго склонил голову, словно прислушиваясь к чему-то. Нирин почувствовал, как по его телу пробежали странные мурашки. — О, да! Большая сила, и стремления немалые, — пробормотал наконец старик. — Я могу кое-что из тебя сделать. Ты станешь сильным. Хотел бы ты стать могущественным, мальчик, и никогда больше не позволять молодым наглецам возвышаться над собой?
Нирин молча кивнул, и старик наклонился к нему; в полумраке комнаты его глаза вспыхнули, словно у кошки.
— Ты не замедлил с ответом. Я вижу в твоих покрасневших глазах характер; ты уже почувствовал вкус волшебства, и тебе это понравилось, ведь правда?
Нирин не был уверен, что это действительно так. Странное происшествие скорее напугало его, но сейчас, под пристальным взглядом незнакомца, он снова ощутил то же покалывание, хотя старик уже снял руку с его головы.
— Тебе кто-то рассказал о том, что случилось во дворце, да? — спросил он старика.
— Волшебники должны держать ухо востро, юноша. Долгие годы я ждал мальчика вроде тебя.
Исстрадавшееся юное сердце Нирина переполнилось гордостью. За свою недолгую жизнь он редко слышал добрые слова. Лишь однажды, когда королева Агналейн заметила его и сказала, что его ждут в жизни великие дела, он услышал похвалу в свой адрес. Нирин никогда не забывал тот день. Королева что-то разглядела в нем, и этот волшебник тоже. А все остальные гнали его прочь как бешеную собаку.
— О, да, это видно по твоим глазам, — пробормотал волшебник. — В тебе есть и ум, и злость. Тебе понравится моя наука.
— А что это такое? — брякнул Нирин.
Глаза старика сощурились, но он продолжал улыбаться.
— Сила, мой мальчик. Ее применение и ее выгода.
Незнакомец дождался родителей Нирина и поговорил с ними. Они отдали Нирина старику, приняв от него мешочек с монетами, даже не спросив его имени и куда он собирается увести их единственное дитя.
Нирин ничего не почувствовал. Ни боли. Ни грусти. Он смотрел на них обоих, таких бедных и жалких рядом со стариком в дорогой тунике. Он видел, что его отец и мать боятся незнакомца, но стараются не показать страха. Может, им и сейчас хотелось стать невидимыми. Но Нирину этого не хотелось. Наоборот, он чувствовал себя самым заметным человеком в мире, когда в тот вечер навсегда покинул
Учитель Кандин не ошибся. В мальчике таился немалый дар; он дремал, словно огонь под толстым слоем углей. Нужно было лишь слегка разгрести угли — и талант Нирина мгновенно вырвался наружу с силой, изумившей даже его наставника. Учитель Кандин нашел в Нирине способного ученика и родственную душу. Он понимал стремления юноши и вполне разделял их.
Однако все долгие годы ученичества Нирин не забывал время, проведенное во дворце. Он всегда помнил, что значит быть ничем в глазах других людей, помнил и то, как разговаривала с ним старая королева. И все эти воспоминания сплавились в его душе в нерушимое стремление. Кандин оттачивал мастерство мальчика, как меч, и когда его наставник покинул бренный мир, Нирин уже был готов вернуться ко двору и завоевать там место для себя. Но уроки невеселого детства не стерлись из его памяти. Он до сих пор отлично знал, как оставаться невидимкой в глазах тех, от кого он желал скрыть свою силу и свои намерения.
С королевой Агналейн ему не повезло. Эриус убрал мать с дороги еще до того, как Нирин укрепил свое положение, и захватил трон вопреки законному праву своей младшей сестры.
Однажды Нирин, уже уважаемый молодой волшебник и преданный скаланец, отправился выразить свое почтение девушке, которую ее брат поселил в прелестном маленьком доме за дворцовой стеной. По праву рождения именно она должна была стать королевой, и в городе уже поговаривали о пророчествах и о воле Иллиора. Нирин не придавал особого значения жрецам, считая их лишь ловкими шарлатанами, но он не гнушался использовать их игру в собственных целях. Королева ему бы точно пригодилась.
Уроки, полученные среди розовых кустов и цветущих деревьев, пригодились. Королевскую семью Нирин воспринимал как некий сад, за которым кто-то должен правильно ухаживать.
Ариани, чьим отцом стал кто-то из многочисленных любовников королевы, была веточкой королевского дерева. Она была единственной дочерью королевы и обладала главным правом на престол; и ее притязания были так сильны, что, став постарше, она вполне могла потеснить брата, если ее правильно воспитать и поддерживать. Нирин не сомневался в том, что мог бы создать серьезную группировку в ее поддержку. Но, к огромному своему сожалению, он обнаружил, что юный росток королевского рода нездоров. Ариани была очень красивой и умной, но роковая болезнь уже таилась в ней. Девушке предстояло повторить судьбу ее матери и потерять рассудок, только гораздо раньше. Конечно, это могло бы облегчить власть над ней, но люди слишком хорошо помнили безумные поступки ее матери. Нет, Ариани для дела не годилась.
Определившись с этим, Нирин начал подбираться к королевскому двору. Молодой Эриус охотно приглашал на свои пиры чародеев.
Король был сделан из более крепкого материала, чем его сестра. Он был красив и мужественен, силен телом и духом; Эриус уже успел завоевать сердца людей, одержав целый ряд впечатляющих побед над Пленимаром. Скаланцы, устав в равной мере и от войн, и от королевского безумия, стали глухи к туманным пророчествам и не обращали внимания на шепоток иллиорцев. Эриуса по-настоящему полюбили.