Возвращение Легенды
Шрифт:
А пока стану строить из себя…тёмную эльфийку - в понимании Вотара. И постараюсь, чтобы наш прощальный "танец любви" запомнился обоим на всю жизнь.
"И изворотливая, как змея", - отвесили мне очередной комплимент.
Начинаю извиваясь подползать к его ногам, выполняя одновременно три дела: во-первых имитирую того, кем меня только что обозвали; во-вторых, параллельно собираю пыль с пола; в третьих, незаметно вытираю всё-таки выскользнувшие слезы.
– Ш-ш-ш. Я опасная кобра! Ш-ш-ш".
Глава 4
Мидо
–
Дочка старосты не дала договорить, резко приложив указательный палец к моим губам.
– Тс-с. Достаточно: "Здравствуй, Олика! Рад тебя видеть!" Мы же договаривались: без ласковых обращений. По крайней мере, на людях. О том, что я твоя любимая, милая, нежная, рыбка, дорогая или даже бесценная - будешь информировать меня наедине. Ага?
– Да помню. Но я другое хотел сказать?
– Конечно, "моя королева" - это другое. Или ты так приветствуешь всех встречных девушек.
– Нет, ты не дала договорить мне слово "корова".
– Вот это комплимент! Спасибо!
– Да нет же! Давай начнём сначала.
– Хорошо. Вот я иду, задумалась, совсем не замечаю, как преследуешь, громко шурша кустами. Вот хрустнула ветка, и ты внезапно выскочил с довольной рожей. Делаю вид, что всё произошло внезапно и немного вздрагиваю от неожиданности. Твоё слово.
– Здравствуй, Олика! Как я рад тебя видеть!
– Привет, Мидо. Взаимно.
– А почему так кисло? Чем-то обеспокоена? Или оскорбил кто?! Так скажи, я с ним быстро разберусь.
– Не говори глупостей. Кто может обидеть "боевую девку"? Да ещё зная, что на её защиту кинется преданная стайка ещё не свирепых псов, но уже показывающих зубки щенков.
– Но я же вижу, что ты расстроена.
– Стоп. Не заговаривай зубы. Кажется, ты жаждал поведать что-то насчёт твоей "королевы-коровы"?
– Ах, да. Моя корова повалила забор и сбежала к вам на задний двор.
– Неубедительно выкрутился.
– Слушай дальше. Пока я оттягивал эту скотину от сенника, услышал тайный разговор твоего отца и королевского гонца.
– Продолжай.
– Король Констаф собирается идти войной на Генурга пятого.
– Он давно об этом кричал. Но дальше угроз его смелости не хватало. Потому что у Генурга, как ты сам говорил, непомерно сильная армия. И хорошие отношения с оружейниками гномов.
– Теперь всё серьёзно.
– С чего ты взял?
– Во-первых, официально гонец доставил какие-то бумаги, касающиеся изменения налогов. О чём Фатун позже объявит на площади. Во-вторых, разговаривали они шёпотом. В-третьих, человек короля сказал, сам велел держать эту информацию в секрете, и быть готовым, по первому требованию Констафа, предоставить с нашей деревни полтораста воинов.
– Ничего себе! Это ж половина
– В-четвёртых, поступивших в армию короля за счёт казны полностью оденут, вооружат и даже станут выплачивать жалованье в размере пяти медяков в день!
– Есть ещё и в-пятых?
– догадалась и пристально посмотрела на меня Олика.
– Да. Мне вот-вот стукнет семнадцать. А значит, я тоже смогу пойти на службу к королю.
– Зачем?
– Чтобы в бою применить перенятую у тебя науку. Доказать что я уже не мальчик, а мужчина. А после войны возьму тебя в жены.
Свирепый взгляд любимой, подсказал мне, что ей почему-то не нравится эта идея.
– Теперь слушай сюда, дружок. Во-первых, я готовлю тебя и остальных парней не в армию наёмных убийц, а для защиты родины; во-вторых, не так уж многому вы и научились. В-третьих, записавшись добровольцем, ты докажешь, что являешься не умным рассудительным мужчина, готовый стать опорой семьи, а глупым пацаном, жаждущим добиться славы в Войне. В-четвёртых, если погибнешь, я себе этого не прощу.
– А ты причём? Это моё самостоятельное решение.
– Притом. Буду корить, что не сумела тебя, дурака, образумить.
– Но, Олика. Я уже решил. К тому же…
– Замолчи, не хочу слушать очередную браваду о том, как романтично завоёвывать чужие земли и разорять дома мирных жителей. Ответь мне, перед тем, как сжечь очередное поселение, солдаты обычно насилуют женское население - чьих-то малолетних дочек, беременных жён, сестёр, матерей. Зачастую происходит это на глазах пленённых или рядом с трупом родного мужчины. Подумай, ты в состоянии отобрать жизнь у сына чьей-то матери? Сможешь зарубить чьего-то отца и оставить сирот? Ты готов к таким подвигам?
Мне нечего сказать. Яркие краски плана сделать карьеру военного, добиться высоко положения в обществе и вернуться с победой, меркли на глазах.
– Нет, Олика. Мне представлялось это чем-то вроде опасного, но интересного приключения. Может, ты всё-таки преувеличиваешь? И твои страхи связаны с долгим пребыванием в плену у орков?
– Поверь, люди ничем не лучше. Разве что не едят поверженных. Одно дело сражаться за отчизну, совсем другое быть захватчиком.
– Я хотел поступить глупо. Прости. Теперь даже если меня заставят идти на ту войну, обещаю, что сбегу в лес.
– Так-то. И ещё есть в-пятых.
– Слушаю, - пробурчал я, уныло рассматривая муравьёв под ногами.
– Иди ко мне, - крепко обняла меня дочка старосты, поцеловала в щёку и шепнула: - В-пятых, я люблю тебя и не хочу потерять!
– Что ты делаешь, нас же могут увидеть?
– Тебе не нравится?
– Очень. Но ты же сама говорила…
– Тогда сделаем так, - покрепче схватила меня Олика, выполнила бросок через бедро, перешла на удушающий захват и назидательным тоном произнесла: - Запомни: хороших войн не бывает. Это всегда чьё-то горе. Понял?