Возвращение Мастера и Маргариты
Шрифт:
В прихожей затопали, загалдели, потянуло дымом.
– Флигелек тушили, – плаксиво доложил мяукающий голос.
– Невозможно работать в таких погодных условиях! Дождь хлещет, ветер зверский. Снес пламя прямо к ихнему особнячку. Неплохое было строение, памятник старины, – прогнусавил другой.
– "Муза" сгорела, – торжественно и печально доложил третий трескучий, горестный.
Сообразив, что гости в сборе, Маргарита торопливо прильнула к зеркалу, вглядываясь в свое заплаканное лицо. Расчесала волосы костяным гребнем,
Не удивляясь, а только ликуя до звона в ушах, Маргарита вошла в гостиную, где увидела всех собравшихся и сразу узнала. Во–первых, господина де Боннара, напоминавший ей то Калинина, то короля из "Золушки". На этот раз он предпочел двубортный пиджак из лилового велюра с рядами блестящих пуговиц и неразборчивым геральдическим знаком у кармашка. Брюки были серебристо–серыми, все в саже и прожженных пятнах.
Коротышка, облаченный в мундир с эполетами и белые лосины, мял в руках наполеоновскую треуголку. Выглядел он так, словно только что вернулся с битвы при Ватерлоо – проиграв судьбоносное сражение. А клык, оттопыривающий верхнюю губу ничуть не страшный, и эти прикольные огненные клоунские патлы!
Рыжий кот, изогнувшись, зализывал на спине опаленную шерсть. Перед ним лежали кальян и большой кусок окорока, завернутый в лист ватмана с лозунгом: "Капитализм это есть президентская власть плюс сексуализация всей страны". Маргарита едва удержалась, что бы не погладить меховой бок и чуть не взвизгнула от радости – более интересных гостей она не могла бы и вообразить.
– А у нас гостья, – Роланд указал на Маргариту царственным жестом.
– Знакомы-с, – Шарль отвесил элегантный поклон.
– Батон. Американский экзот. Уценен из–за некондиционного окраса: недозволительно рыж, – расшаркался с придворными церемониями кот.
– Амарелло! – гаркнул клыкастый, демонстрируя армейскую выправку. – Не подумайте, что мое имя имеет отношение к морали. Скорее наоборот. Моя матушка, монахиня, обожала ликер собственноручного изготовления. В детстве за стойкость духа, за неповторимый букета чести и достоинства меня звали Амареттино. Теперь приходится работать под более скромным псевдонимом.
– Так что там у вас стряслось? – поинтересовался Роланд, когда все расселись за столом.
– Верите ли, экселенц… – задушевным голосом начал Батон.
– Нет. Не верю, – отрубил Роланд. – Доложите вразумительно и без лишних эмоций. В чем, собственно, дело?
– Ах, экселенц, печальнейшая история… – вздохнули все разом и заговорили наперебой.
Из обстоятельного трехголосого рассказа выяснилось следующее.
Глава 21
Дождливый до возмущения день 16 августа двигался к вечеру. Измученные разгулявшимся скандинавским циклоном москвичи,
Шарль и Батон неистово топили камин в гостиной Холдингового центра папками с отчетностью о проделанной работе. Примерно так выглядел особнячок в конце лета 1917, когда сорокалетний князь Волошин исторически сжигал фамильные документы среди вопящих нянек, гувернанток, тюков, чемоданов, клеток с попугаями и тявкающих мопсов супруги. Все смешалось в покидаемом доме.
Свите Роланда предстояло отступление, в отличие от князя, – логически обусловленное. Восточная роскошь комнаты выглядела пыльной декорацией, которую скоро растащат по частям дядьки с сумрачными лицами, имеющими признаки трудной судьбы и некомпенсированного похмелья.
– Ну что ж, на Земле всему приходит конец. В этом весь юмор тутошнего представления, как мы заметили. – Философски вздохнул Шарль, опуская в огонь "Дело Эйнема–Бермудера" вместе с конфетными коробками, а вслед за ними – книгу в красных тюльпанах. Побрезговав конфетами, а может быть, оставив их на десерт, огонь с урчанием набросился на "Сердце ангела".
– Поработали, и хватит, – Шарль добил коробки кочергой. Конфеты дали обильное пламя, и в воздухе запахло парикмахерской. Он спохватился, вспомнив о чем–то и взялся за телефон: – Дежурный восемьдесят седьмого поста? Капитан Зыков говорит. Зафиксируйте сигнал: темно–серый "джип -чероки"… В багажнике контейнер с неизвестным веществом. Предположительно – уран. Да. По виду – банка турецкого масла. Оливкового, очищенного. Кодовое слово на этикетке "девственное". Записали? Диктую по буквам: Денис, Елена, Варя… Да, да, именно. Вот суки, над самым святым глумятся… Пассажиров задержать, контейнер отправить на экспертизу.
– Что еще за дела с ураном? – поинтересовался кот, просматривая с ностальгическим трепетом "Дело о кальсонах" и запрос на включение Амарелло в компанию "Женщин в театре".
– Да пальцевские чудилы расшалились. Преследуют милую даму и могут явиться туда, где вовсе не следовало бы портить воздух их присутствием, Шарль продолжил работу у камина, отправляя в огонь документы. – А банку с маслом не фиг было им у деревенского нищего красть? Приехали, напакостили, парня забрали, так еще масло и ананас сперли.
– Здесь целая кипа поздравлений с Рождеством и с Пасхой! Наприсылали, пока нас не было. Жечь или подарить людям?
– Что–то им САМ-то в эти свои празднички на подарки не расщедрился? Ну, понимаю, объявил бы: " В честь светлого Моего Рождества не случится на Земле ни одной мученической смерти, ни одной жуткой катастрофы, а страдальцы безвинные хоть на день сей великий от боли и страданий освободятся". Вот и было бы чему радоваться, кого добрыми молитвами восхвалять, – Шарль забрал открытки и отправил в огонь.