Возвращение Матарезе
Шрифт:
– Вам не кажется, что вы чересчур циничны?
– А как же иначе? – Антония Скофилд, сидевшая в белом плетеном кресле-качалке, подалась вперед. – Такие люди, как мой муж и Василий Талейников, были настоящими убийцами, которые отнимали жизнь у тех, кто был готов убить их самих! Но ради какой цели? Пока сверхдержавы изображали дружбу и под гром фанфар провозглашали «разрядку» или как там еще это называлось, тайным агентам вроде Брэндона Скофилда и Василия Талейникова поступали заказы на убийство. Где же логика, Камерон Прайс?
– Ответа на это у меня нет, миссис Скофилд… прошу прощения,
– А каково твое время, Кам? – спросил Беовульф Агата. – Какие приказы получаешь ты? С кем ты воюешь?
– Ну, наверное, с террористами. Среди которых, вероятно, самыми страшными являются эти Матарезе, потому что тот террор, который сеют они, принципиально новый.
– Совершенно верно, молодой человек, – согласился Скофилд. – И пусть они не убивают ни в чем не повинных людей и не взрывают дома – для такого рода дел они нанимают ничего не знающих психопатов, поддающихся внушению, – но они пойдут на все, если это потребуется для достижения их целей.
– И какие же у них цели?
– Подумай сам. Речь идет о международном картеле, который стремится к неограниченному финансовому могуществу.
– Для того чтобы приблизиться к этой цели, Матарезе потребуется полностью устранить конкуренцию, повсеместно избавиться от соперников.
– По этой части главный специалист Косоглазый, – вынужден был признать Беовульф Агата. – У него нюх на всевозможные пробелы. Он искал общие закономерности и, не найдя их, стал искать уже что-то другое.
– И в данном случае что-то другое – это и есть Матарезе. Все убийства были совершены в течение сорока восьми часов, убийцы исчезли, не оставив никаких следов, никаких улик…
– Это соответствует методам Матарезе, – прервал его Скофилд.
– И почему оказалось так сложно проследить происхождение состояний этих людей? – продолжал Камерон. – Говоря об этом, Фрэнк Шилдс использовал определение «аморфный»; полагаю, он имел в виду, что найти концы невозможно.
– Не сомневаюсь в этом. – Бывший сотрудник разведки, седовласый мужчина в годах, тихо рассмеялся. – Среди твоих знакомых миллионеров многие согласились бы добровольно раскрыть свои портфели с акциями, особенно если источники их доходов могут породить неприятные вопросы даже по прошествии многих лет?
– Если честно, ни с одним миллионером я не знаком, по крайней мере, лично.
– Ну, со мной ты уже познакомился.
– Вы хотите сказать…
– Достаточно об этом, больше ни слова. Надеюсь, ты понял, что я хотел сказать?
– Лучше бы не понял, но в свете вашего послужного списка я буду считать это премиальными, выплаченными при выходе в отставку… С чего нам начать? С чего мне начать?
– Ты же сам сказал – с денег. Это и есть след, – ответил Скофилд. – Фрэнк Шилдс – толковый парень, но он аналитик. Он привык щелкать числа, работать с бумагами, с диаграммами и графиками, распечатанными на компьютере, с отчетами и досье, составленными людьми ответственными и безответственными, причем в некоторых случаях проследить авторов невозможно. Ты же работаешь с людьми, а не их электронными представлениями.
– Мне
– Я бы сказал, – задумчиво произнес Беовульф Агата, – поскольку найти убийц ты не в силах, надо начать с самих жертв. Присмотрись внимательнее к их родственникам, адвокатам, банкирам, быть может, даже к близким друзьям и соседям. Ко всем, кому известно хоть что-нибудь про них, про то, что они могли говорить о себе. Понимаю, это чертовски нудное занятие, но, если повезет, ты сможешь открыть в лабиринте еще одну дверь.
– Почему эти люди должны согласиться говорить со мной?
– Черт побери, это будет проще простого. У Управления есть связи, у Фрэнка тоже есть связи. Тебя снабдят необходимыми рекомендациями – видит бог, мы постоянно откликались на просьбы наших друзей. Итак, ты предстанешь хорошим парнем, который пытается установить, кто убил этих уважаемых, всеми любимых людей. Объединенное разведывательное сообщество даст тебе зеленый свет.
– Даст «зеленый свет»? Что это значит?
– Это наш профессиональный жаргон. Я хотел сказать, что ты просто получишь официальное право задавать вопросы.
– Какое право?
– А кому до этого дело? Все необходимые бумаги у тебя будут.
– Неужели все так просто…
– Молодой человек, простота для тайного внедрения – лучше материнского молока. Я очень сожалею о том, что вынужден напоминать об этом.
– Я вас понимаю, но в то же время не понимаю.
– В таком случае, подумай еще немного.
Вдруг на веранду вбежала взволнованная Антония Скофилд.
– Брэй, – воскликнула она, – я вышла на крыльцо, чтобы погасить свет, и увидела на горизонте зарево пожара! Кажется, там были взрывы.
– Немедленно загаси свечи! – распорядился Скофилд. – Прайс, ты идешь со мной!
Подобно двум пехотинцам, пробирающимся через джунгли, Скофилд и Прайс побежали сквозь густые заросли. Скофилд указывал дорогу, петляя по едва различимой тропинке. Когда Камерон увидел, что Скофилд, перед тем как выбежать из дома, схватил со стола квадратный предмет, обтянутый кожей, у него хватило присутствия духа захватить с собой свою сумку. Продираясь через растительность, которая неумолимо вставала перед ними сплошной стеной, они добежали до усыпанного камнями берега, где были расставлены фотоэлементы, ловившие лучи карибского солнца.
– Ложись! – приказал старший из двоих. Раскрыв кожаную коробку, он достал прибор ночного видения.
Расстегнув сумку, Прайс последовал его примеру. Они всмотрелись в линию горизонта. Вдалеке над водой светилось мерцающее зарево, которое время от времени озарялось более яркими вспышками.
– Что ты думаешь по этому поводу? – спросил Скофилд.
– Через минуту скажу, – ответил Камерон, доставая из сумки рацию. – Но уже сейчас у меня в груди образовалась пустота.
– Наполненная болью, так?