Возвращение ненормальной птицы. Печальная и странная история додо

Пинта-Коррейа Клара

* В оригинале сказано «sea-lion canines». Но у морского льва клыки не настолько большие, чтобы вызвать удивление. Возможно, речь всё же идёт о клыках моржа, которые иногда достигают значительного размера. Но за рог единорога в то время чаще выдавался бивень кита нарвала. – прим. перев.

5 Arthur Percival Newton (ed.), Travel and Travellers of the Middle Ages, London: K. Paul, Trench, Trubner & Co., Ltd.; New York: A. A. Knopf, 1926.6 Lorraine Daston and Katharine Park, Wonders and the Order of Nature, 1150–1750, New York: Zone Books, 1998.7 Там же.8 Там же.9 Там же.10 Bartholomaeus Anglicus, “De proprietatibus rerum,” в книге: M. C. Seymour et al. (eds.), On the Properties of Things: John Trevisa’s Translation of Bartholomaeus Anglicus De proprietatibus rerum: A Critical Text, Oxford: Clarendon Press, 1975–88.11 Lorraine Daston and Katharine Park, Wonders and the Order of Nature, 1150–1750. New York: Zone Books, 1998.12 Там же.13 Например, Уильям из Робрука, глава второй экспедиции францисканских монахов в Тартарию, впервые отметил, что китайские «рисунки» в действительности были алфавитом, но иного вида. Также он точно описал обряды буддийских монахов.

Глава 2 Открытие

К югу от экватора, вдали от юго-восточного побережья Африки из вод Индийского океана поднимается множество групп островов. Ближе к африканскому материку находятся принадлежащие Танзании острова Пемба, Занзибар и Мафия. Дальше от берега на юго-востоке

находятся Коморские острова, за которыми следует северная оконечность большого острова Мадагаскар. Двигаясь на северо-восток от Мадагаскара, мы достигаем Сейшельских островов, затем следуем восточнее к архипелагу Чагос, на полпути через океан до Индонезии. Но давайте вернёмся обратно на юго-запад, на сцену, где разворачивается действие нашего рассказа.Между Мадагаскаром и Австралией Индийский океан раскинулся на тысячи миль, практически не прерываемый сушей. Единственная твёрдая земля в открытом море – это группа из трёх островов, выстроившихся вдоль двадцатой параллели южной широты.Это Маскаренские острова: Маврикий (в 500 милях к востоку от Мадагаскара), Реюньон (к юго-западу от Маврикия) и Родригес (самый маленький из трёх и дальше всех к востоку). Реюньон и Маврикий отделяют друг от друга всего лишь 100 миль. Родригес (англ. Rodrigues, иногда пишется как “Rodriguez”) – самый удалённый к востоку, в 360 милях от Маврикия и в 450 от Реюньона. Маврикий – независимая республика. Его площадь – 720 квадратных миль, население – более 1 миллиона, что делает его одной из самых густонаселённых стран на земле. Реюньон площадью 970 квадратных миль и с населением примерно 670 000 человек является заморским департаментом Франции; его представители заседают во французском парламенте. Родригес, в настоящее время часть Республики Маврикий, имеет площать всего лишь 40 квадратных миль и население 37 000 человек.Маскаренские острова были созданы вулканической деятельностью, но их возраст не одинаковый. Маврикий намного старше остальных и на нём не наблюдается никакой вулканической деятельности, тогда как на Реюньоне, крупнейшем из всех трёх, всё ещё есть действующий вулкан.Некоторые геологи предположили, что все эти острова когда-то были частью древнего суперконтинента Гондваны. Однако распределение растительной и животной жизни на островах заставляет усомниться в этой связи, поскольку на каждом острове имеется своя собственная уникальная флора и фауна. Резкие различия в живом мире Маскаренских островов можно хотя бы отчасти объяснить тем фактом, что эти три острова существовали на протяжении миллионов лет, не тронутые людьми, которые могли бы перемещать растения или животных с одного острова на другой.Не существует никаких письменных свидетельств того, что острова когда-либо заселялись или даже поверхностно исследовались людьми до шестнадцатого века. Даже малазийские поселенцы, которые пересекли Индийский океан в какую-то древнюю эпоху, чтобы стать предками народа мерина, правителей Мадагаскара с конца шестнадцатого по девятнадцатый века, похоже, не оставили никаких следов на Маскаренских островах.Возможно, что во времена царя Соломона (десятый век до н. э.) финикийские экспедиции, плывущие из Эйлата в заливе Акаба в Красном море, заходили в Индийский океан на юг до берегов Мозамбика. Примерно в то же самое время Коморские острова посещались арабами или евреями из библейской земли Идумеи, которые плыли из Красного моря. Однако греческие источники позволяют предположить, что в классический период была известна лишь северная половина Индийского океана. Она была описана в анонимном греческом перипле, составленном между первым и третьим веками н. э. Книга называет эти воды Эритрейским морем или Красным морем. (То, что мы сейчас называем Красным морем, тогда называлось Аравийским заливом.) Она включает достоверное описание восточного берега Африки, который

Маскаренские острова. (На основе карты, предоставленной Главной Библиотекой, Техасский университет (Остин).)

был известен морякам того времени как Азания. Однако Мадагаскар и близлежащие архипелаги не упоминались.Птолемей вновь описал побережье Азании во втором веке н. э., но не добавил ничего нового. Четырьмя веками позже работа Косьмы Индикоплова – египетского монаха и одного из нескольких авторов раннего Средневековья, который утверждал, что земля плоская – мало что добавила к картине, а Азания оставалась в стороне от основных торговых маршрутов Индийского океана. Маленькие судёнышки, на которых велась эта торговля, были сконструированы, чтобы плавать до того, как подуют муссоны; поэтому они были настолько лёгкими, что их изготавливали без гвоздей, просто сшивая доски вместе. Их возможностей хватало, чтобы охватить маршрутами африканское побережье, берега Красного моря и Персидского залива и Малабарский берег Индии, но они не могли выдержать испытание открытым морем при плавании на юг.К концу первого тысячелетия, или, возможно, даже раньше Маскаренские острова посещались арабскими купцами. Их суда свободно и смело бороздили Индийский океан от Ближнего Востока до Африки, Индии, и даже до Китая с десятого по двенадцатый и тринадцатый века. Эти три острова появляются, по крайней мере, на одной старой арабской карте, но те путешественники не основали никаких поселений, как они делали на Коморских островах, и их краткие визиты не оставили никаких исторических следов и не оказали никакого воздействия на местную флору и фауну.К девятому веку Азания появляется на арабских картах под названием Зандж, омываемая морем Зандж. Арабские путешественники, которые поселились на восточном побережье Африки, вступали в смешанные браки с местными жителями Занджа, дав начало исламской цивилизации суахили; это слово буквально означает «прибрежный». Эта культура распространилась через множество разбросанных далеко друг от друга факторий, никогда не проникая далеко вглубь материка, и достигла своего пика в двенадцатом веке. Её развитию способствовало появление нового типа судна, дхау; это название неправильно считается арабским, хотя «дхау» или «дау» – слово из языка суахили. (Применительно к любому виду дхау арабы предпочитали использовать слово «самбук») У новых дхау доски по-прежнему сшивались вместе, но они были достаточно прочными, чтобы суахили смогли переплыть через море к Мадагаскару и соседним островам. Маскаренские острова были в числе тех, которые суахили исследовали в тот период. Под арабскими названиями они появляются на карте мира Кантино, изданной в 1502 г. Маврикий – это Дина Мозаре, Реюньон – Дина Маргабим, а Родригес – Дина Ароби, пустынный остров.

Ислам замкнул кольцо вокруг Маскаренских островов, но не проявил никакого интереса к тому, чтобы объявить ничью землю своей. Эту роль сыграл христианский мир.Существовали сильные стимулы для установления присутствия европейских христиан в Индийском океане, где мусульманская торговая империя контролировала большую часть интенсивной торговли пряностями и тканями, установившейся между Азией и христианскими странами Европы. Первыми европейцами, которые предприняли опасное путешествие через воды, не отмеченные на карте, чтобы найти морской путь в Азию, были португальцы, работавшие в духе крестового похода – как религиозного, так и коммерческого.Что же запустило португальский демарш? Больше, чем что-либо другое, здесь сыграли свою роль взгляды одного человека – принца Энрике, инфанта Португалии (1394–1460) и сына португальского короля Жуана I Ависского, который стал известен в истории как Энрике Мореплаватель. Согласно историку Жуану де Баррушу (1496–1570), который писал свои пространные «Декады» век спустя, к середине 1400-х гг. на долю принца Энрике выпало мало свершений, потому что «в его королевстве не было мавров, чтобы их покорять; во времена своего царствования его бабка и дед изгнали их всех за море и на берега Африки».1 Конечно, Энрике мог вступить с войной в Марокко и таким путём заполучить для португальской короны богатые земли. Но ему пришлось бы действовать, будучи «военачальником, действующим по приказу, а не завоевателем, поскольку завоевателем должен быть сам король».

Так как следующим в очереди претендентов на трон был его старший брат Дуарте, отказывая тем самым Энрике в праве быть «завоевателем» Северной Африки, принц устремил свой взгляд в другую сторону.После борьбы с маврами в «отдалённых и непокорённых областях Испании» Энрике обратил своё внимание на то, что считал обширным царством на западном побережье Африки.2 В порту Лагос, недалеко от Сагреша на мысе Сен-Винсент, Энрике организовал школу для моряков и начал посылать на юг экспедиции с целями торговли, наложив руку на местные морские перевозки, и для исследований, за десятки лет до того, как испанская корона прислушалась к проектам некоего Христофора Колумба.В 1433 году один из капитанов Энрике, Жил Эанеш, стал первым, кто бросил вызов опасному мысу Бохадор на северо-западном побережье Африки, южнее Канарских островов. Вскоре после этого Португалия триумфально добыла, как заметил Баррос, «жир и кожи миллиона морских волков [тюленей], которых они могли убивать в тех местах».3 На своём пути моряки Энрике объявили принадлежащими принцу «ещё несколько мысов, которые мы можем найти».4 Среди захваченных земель были острова Мадейра и Порту Санту, Азорские острова, Кабо-Верде, Гвинея и Сан-Томе и Принсипи. Затем португальцы завладели почти всей землёй по африканскому побережью, которой можно было достичь на судне, начиная с области, которую ныне занимают Кот-д’Ивуар и Сьерра-Леоне. После того, как были захвачены эти земли, португальцы заявили свои права на то, что теперь называется Анголой. А затем португальцы направились к Мысу.После смерти Энрике, когда на португальский трон взошёл король Мануэль,

он также продолжил перешедшее к нему по наследству предприятие, начатое предшественниками – открытие Восточного пути в этом нашем море-океане, которое стоило нам семидесяти пяти лет усилий, трудов и расходов: уже на первом году своего королевского правления он хотел показать желание упорно продолжать начатое дело.5

Его настойчивость окупилась. В 1494 году португальский исследователь Бартоломеу Диаш проплыл вокруг Мыса Бурь, который с тех пор стал известен как Мыс Доброй Надежды, хотя обычно его называли просто «Мыс» из-за его важности в судоходстве в восточном и западном направлениях. В 1497 г. флот Васко да Гама,

Энрике Мореплаватель не только лично организовал и финансировал ряд морских экспедиций, но также нанял множество картографов, которые создавали подробные карты, позволяя мореходам накапливать информацию и обмениваться ею. Приобретённые при этом знания были собраны в месте, которое называлось «Сагрешская школа». Название отдаёт дань городу Сагреш (расположенному на мысе Сен-Винсент, в самой юго-западной точке Португалии) близ порта Лагос, откуда отправлялись в плавание каравеллы. Эта школа – одновременно интеллектуальная, технологическая и коммерческая – была первым организованным проектом, который непосредственно связан с европейскими открытиями. (Коллекция изображений, отделение Нью-Йоркской публичной библиотеки.)

«дворянина королевского дома», следуя маршрутом Диаша, вышел в Индийский океан.6 Арабский лоцман показал да Гама путь к Гоа, порту на западном побережье Индии, куда тот прибыл в 1498 г. В последующие несколько лет было организовано ещё несколько португальских экспедиций. В 1494 г. Тордесильясский договор разделил мир вдоль Атлантического океана, отдавая запад Испании, а восток Португалии, чтобы положить конец бесконечной череде мелких споров, возникающих вокруг небольших территорий вроде Канарских островов и части побережья Гвинеи. Пока Испания занималась исследованием Америки, рассматривая её вначале как альтернативный путь в Ост-Индию, а затем как источник собственного богатства, Португалия на протяжении нескольких десятилетий оставалась единственной европейской державой, действовавшей в Индийском океане.

В феврале 1507 г. капитан Диого Фернандес Перейра проплыл восточнее Мадагаскара в составе экспедиции в Малинду, морской порт близ Гоа, под командой могущественного португальского вице-короля Индии Афонсу де Албукерки. Перейра обнаружил остров Реюньон и назвал его Санта-Аполония, в честь португальского святого, которому посвящён день 9 февраля, день его открытия. После пополнения запасов питьевой воды и продовольствия Перейра отплыл и достиг острова Маврикий, который назвал Ilha do Cerne, Островом Лебедя, в честь своего корабля «Cerne» («Лебедь»), вошедшего в бухту Маврикия первым. Первые гости, занятые поисками желанного Востока, вновь подняли паруса и даже не побеспокоились о том, чтобы объявить Маврикий владениями своей страны. По пути они обнаружили третий остров в этой группе, Родригес, которому по причинам, оставшимся неясными, Перейра дал название Доминго Фриас. Высадившись на островах только для пополнения запасов пресной воды и фруктов, люди Перейры не заметили ничего необычного. И что ещё важнее, они не оказали никакого воздействия на экологию островов.В 1513 г. до Маврикия (Ilha do Cerne) добрался другой португальский капитан, дворянин Педру (или Перо – на

Педру Машкареньяш, который назвал Маскаренскими островами группу островов, известных в настоящее время как Маврикий, Реюньон и Родригес. (Королевское Географическое Общество, Лондон.)

старом португальском) Машкареньяш, племянник капитана кавалерии королей Жуана II и Мануэля; дворянство было присвоено ему в награду за хорошую службу. Педру Машкареньяш бросил якорь у Ilha do Cerne и тут же переименовал его в Маскаренас в свою честь. Он также использовал собственное имя, чтобы назвать весь архипелаг Маскаренским (Mascarenhas, позже транслитерировано в Mascarenes; название закрепилось, хотя с португальскими названиями двух больших островов этого не случилось). Однако, всецело поглощённые решением своих колониальных интересов, в частности, морским путём к Индии и торговлей на Дальнем Востоке, португальцы не уделили этому открытию особого внимания.Возможно даже, что моряки, высадившиеся на берег, увидели глупо выглядящую, толстую, уродливую нелетающую птицу. Хотя они мало что написали об этом существе в официальных отчётах о плавании, мы знаем, что они видели её, из-за названия, которое она носит с тех пор. Слово «doudo» в португальском языке шестнадцатого века означает «ненормальный».И какой же странной была эта птица: чудная огромная индюшка с голубиной головой и воинственным выражением «лица», уродливая шутка природы. Это было медлительное, тяжёлое, неуклюжее существо, которое, по-видимому, было немым и даже не могло летать, и оказалось неспособным убежать от человека. Ненормальная птица. Или, по-португальски, passaro doido, или скорее, как португальцы говорили и писали в шестнадцатом веке, passaro doudo.Круглая, словно мешок, она обладала огромной головой, а её чёрный клюв заканчивался большим вздёрнутым крючком. Её оперение было пепельно-серым, грудь и хвост беловатыми, а крылья желтовато-белыми. Неспособная летать, она ходила вперевалку на коротких жёлтых лапах с большими растопыренными пальцами. Когда она пробовала бегать, то трусила так неуклюже, что, по рассказам моряков, её толстый живот скрёб по земле. Это было спокойное, медлительное животное, которое хроникёры семнадцатого века описывали как «обходительное к своему партнёру и преданное своим птенцам».7 То, что додо был нелетающим, означало, что он не мог лазить по деревьям, поэтому он устраивал своё гнездо на земле, возможно, в чаще леса. Здесь во время каждого сезона гнездования

Маврикийский додо. По описаниям европейских моряков, которые первыми столкнулись с этим существом, он был огромным, жирным, его было легко нести, и им можно было накормить сразу много людей, и ещё оставалось. (Иллюстрация Жака Гниздовски для книги Robert Silverberg «The Auk, the Dodo, and the Oryx: Vanished and Vanishing Creatures», New York: Thomas Y. Crowell Company, 1967.)

самки откладывали только по одному яйцу и не устраивали вокруг него никакой защиты. Им это не было нужно, потому что додо никогда не сталкивались ни с какими врагами, пока острова не обнаружили европейцы. По этой же причине додо понятия не имел о том, что такое страх, и вёл себя, как писали многие мореходы, «глупо» или «как слабоумный».