Возвращение Низвергнутого
Шрифт:
— Я не знал… — глухо пробормотал старик, не поднимая глаз. — Я думал, что когда вы пробудитесь, то мы оба преклоним колени пред вами — я и Тарис.
— Забудь о нем, — повторил Пробудившийся, мягко опускаясь в стоящее у пылающего камина кресло и зябко протягивая к огню бледные ладони. — Тарис исполнил свою роль… пусть не до конца, но все же исполнил. Тебе пора заняться настоящими делами. И ты знаешь, что делать. Но на этот раз будешь следовать моим указаниям в точности! Я Первый Раатхи и я буду твоим учителем, как некогда был учителем Тариса. Встань, ученик!
— Повинуюсь, — склонил голову лорд, поднимаясь на ноги. — Это честь для меня! Но…
— Но?
— Мой кинжал… Я хочу вернуть
— Младший Близнец… — задумчиво произнес Пробудившийся. — Искусная поделка Тариса… Принц всегда был больше ремесленником, чем правителем… Вырезанная из кости игрушка. Но в нем есть сила… пусть Тарис и ремесленник, но он вложил в кинжалы часть своей души… Хорошо…
— Благодарю… учитель. — Лорд Ван Ферсис склонился в низком поклоне, кривя губы в торжествующей усмешке.
Скоро он вернет себе свою любимую игрушку… очень скоро…
— Но сначала займись вот этим, ученик. — Костистая рука исчезла в складках багрового плаща, и, когда появилась вновь, бледные пальцы сжимали черную сферу, по чьей матовой поверхности переливались радужные сполохи.
С глухим стуком сфера упала на покрытый красным ковром пол и подкатилась к ногам лорда.
Подхватив черный шарик, лорд Ван Ферсис поднес ее к глазам и вгляделся внутрь. На его губах появилась тонкая усмешка узнавания.
— Квинтес… Мой Квинтес…
— Да, — кивнул Пробудившийся, вновь пряча руку в складках плаща. — Квинтес. Этой твоей потерей я разочарован больше всего. Твое детище уникально, ученик. И он хорошо послужит нам. Верни его. А следом верни и мое самое любимое творение… Возьми.
Еще одна сфера с гулким рокотом подкатилась к лорду, и цветом она в точности повторяла цвет одеяния Пробудившегося — багрово-красный с огненными сполохами на матовом стекле.
На этот раз старый лорд вглядывался в сферу гораздо дольше, а когда перевел взгляд на скрытое капюшоном лицо Первого Раатхи, то благоговейно прошептал:
— Риз Ван Гросс… Риз Мертвящий…
Глава седьмая
Возвращение домой
Как ни удивительно, но ни одна из двух моих карт не подвела. Более того — отображенное устье небольшой, но глубоководной речушки оказалось именно там, куда указывали карты. Видимо, канцелярские писаки не додумались или не осмелились поиграть в бога, исказив или вовсе стерев крупные географические объекты. Да… эта их оплошка радовала и позволяла мне с большим доверием относиться к карте. Вот только толку с этого оказалось ни на грош и радовался я зря. Скорее следовало горевать о своей непроходимой тупости и прислушаться к мудрым словам Рикара.
Что толку с судоходной реки, если она скована толстым слоем льда?
Впрочем, надежда умирает последней — очень уж сильно я хотел как можно дольше не сходить с относительно безопасного судна. Потому и решили добраться и убедиться в этом своими глазами.
Мрачно полюбовавшись на забранное неприступной ледяной броней устье реки, я вновь уставился на карту и после короткой, но оживленной дискуссии с Рикаром, мы определили дальнейший маршрут. Понявший меня с полуслова Мукри задал кораблю новый курс, и, подгоняемые порывистым зимним ветром, мы направились на восток, идя вдоль берега, но не приближаясь слишком близко.
Еще через пять дней мы оказались в нужной точке — отсюда наше поселение находилось точно на севере. И с этого места успевший стать родным корабль становился бесполезным.
Под горестное причитание пиратов, не желавших оставлять корабль, мы споро перегрузили все содержимое трюма на берег, где разбили лагерь и принялись
Мы шли уже девятый день, упорно преодолевая снежные равнины и леса, придерживаясь выбранного маршрута — точно на север. Только когда на пути попадался овраг или глубокая лощина, нам приходилось сворачивать в сторону и делать солидный крюк. И не только из-за крутых и обледенелых склонов, но и из-за огромного количества снега, скопившегося за почти закончившуюся зиму. Снеговая подушка была настолько толстой, что достигала высоты двух человеческих ростов. Мои спутники, с натугой разворачивая тяжело нагруженные волокуши, больше похожие на сани, зло ругались, а я лишь улыбался, на ходу отмечая на пестрящей белыми пятнами карте очередной овраг, тщательно указывая глубину и примерную протяженность. За девятидневное путешествие я изрядно пополнил карту и свою книгу для заметок новыми отметками и ориентирами.
Место, где мы схоронили под землей большую часть золота, серебра и остальных вещей с острова Гангрис, я отметил жирным крестом, и теперь Мукри называл кусок пергамента не иначе как «Карта сокровищ» и тщательно следил, чтобы я не потерял ее по дороге, и поминутно интересуясь, не обронил ли я карту. Этим он навлекал на себя гнев Рикара, но не сдавался и продолжал свою заботу. На третий день пути я сдался и, подозвав Мукри, отдал ему карту на хранение, чем вызвал бурю восторгов и клятв в своей вечной верности. Теперь, когда мне нужно было сделать очередную отметку или свериться с маршрутом, приходилось стоически ждать, пока бывший пират тщательно осматривается по сторонам, лезет за пазуху, достает тряпичный сверток и бережно разворачивает его. Зато я избавился от поминутных вопросов, не посеял ли я невзначай карту.
Но, как оказалось, обрадовался я рано — Тикса возмутился не на шутку такой моей недальновидной тупостью и с пеной на губах принялся доказывать, что если уж кому и следовало доверить «оченно важный карта с сокровище», то именно ему, как представителю славного народа гномов, всегда славившегося своей надежностью и неподкупностью. При этом он не забыл упомянуть, что яму под тайник рыл именно он, и что это еще один немаловажный довод в его пользу, и что уж никак нельзя было доверять такой важный документ какому-то безбородому морскому бродяге-висельнику. Я мрачно выслушал высказывания гнома, принял во внимание горячие возгласы Мукри, немного подумал, а затем кивнул стоящему у меня за плечом Рикару. На этом противостояние Подгорного народа и Морского братства закончилось раз и навсегда — и тот и другой получили тяжеловесные плюхи от злобно рычащего здоровяка и разбежались кто куда, под разъяренные вопли Рикара, что ежели кто еще раз рискнет побеспокоить господина такой ерундой, то он самолично коротышку растянет до нормальной длины, а пирата сплющит в лепешку. Как и следовало ожидать, больше меня никто насчет карты не беспокоил.