Возвращение оракула
Шрифт:
— А не получится у вас ничего, — хихикнул Гриня. — Этих ребят сам оракул охраняет. Аркадий Семенович сказал, что убить их может только Субботин. Собственноручно. Его оракул считает покойником.
— Почему? — удивился Кудряшов.
— Какой-то божий суд был, — попытался объяснить Веня. — И якобы Кузнецов на этом суде проткнул Субботина мечом. Мы с Гриней при этом, к сожалению, не присутствовали, поскольку Аркадий Семенович нас в последнюю поездку не брал.
— Ну, вот видите, — укоризненно покачал головой Хлестов. — Здесь наобум нельзя действовать.
— Дохлый номер, — презрительно усмехнулся Бульдог. — Суббота не дурак. У него быков несколько десятков. Если уж он до перстней доберется, то нам придется с боем их у него отбирать. Не знаю, как там с миллиардами, но мы либо по пуле получим от субботинских ребят, либо пожизненное заключение от родного государства.
— Не исключено, — хмыкнул Кудряшов. — Просто так Субботина устранить не удастся.
— И не надо нам его мочить и устранять, — пожал плечами Хлестов. — Зачем нам кровью себя пятнать. Пусть убийцей Субботиным занимаются правоохранительные органы. Это их работа.
— Я стукачом сроду не был, — обиделся Бульдог.
— Молчал бы уж, — брезгливо покосился в его сторону Кудряшов. — А в НКВД кто меня сдал?
— Так ведь это сон, Миша, — смутился Бульдог. — Гипноз. Так ведь и били они нас, что твои опричники. Прямо душу наизнанку выворачивали.
— Вот и тут гипноз, понял? Пойдешь и как миленький настучишь куда следует в полусонном состоянии.
— Не надо никуда стучать, — вмешался в разговор двух братков Хлестов. — Прокуратуру я беру на себя. Ваша задача — точно определить место и время, когда убийство состоится.
— А если перстни попадут в прокуратуру?
— Значит, надо сделать все, чтобы не попали, — вздохнул Хлестов. — А то придется потом следователей грабить.
Кудряшову план Петра Васильевича понравился — эффективный и относительно безопасный, не сулящий крупных неприятностей в будущем. Все-таки, что ни говори, а ум, когда речь идет о деньгах, представляет куда большую ценность, чем сила.
— Когда и где Субботин собирается провернуть это… э-э… мероприятие? — спросил Хлестов у Вени.
— Мы с Гриней должны выманить Кузнецова и Ходулина якобы на встречу с Ивановым, а там уже не наша забота, — отозвался Веня.
— А они вам поверят?
— Конечно, поверят, — шмыгнул носом Гриня. — Друбич знает, что мы работаем на фон Дорна.
— Какой еще Друбич? — рассердился Бульдог.
— Друбич — это Кузнецов, а фон Дорн — это Иванов, — пояснил Гриня. — У оракула все под кликухами ходят. Венька, когда в ГПУ служил, звался Куликовым, а я был Нечаевым.
— Ладно, — кивнул Кудряшов. — Держите нас в курсе. Как получите сигнал от Субботина, так сразу звоните.
— Будет сделано, — четко отрапортовал Стеблов, для которого служба в гвардейском полку, а потом в солидном военизированном ведомстве не прошла даром.
— И смотрите у меня, бойцы невидимого фронта, — погрозил им огромным кулачищем Бульдог. — В случае чего, я вас из-под земли достану.
«Мерседес» плюнул в незадачливых
— Пугают еще, сволочи! — зло плюнул на мокрый асфальт Гриня. — Влипли мы с тобой, однако, Стеблов.
— Не влипли, а прикоснулись к одной из величайших тайн современности, — наставительно заметил Веня, направляясь к своему видавшему виды БМВ.
— А толку-то?! — вздохнул Гриня, с удобствами располагаясь на заднем сиденье. — Кто-то огребет деньжищи, а мы с тобой так и останемся с битыми мордами и пустыми карманами.
— Вариант очень даже возможный. Чего доброго, и убить могут, заподозрив в двурушничестве или просто как ненужных свидетелей.
Кроту Веня не верил. Тоже мне Иван Грозный выискался. Деньги — вот истинная власть. А тут изволь корчить из себя опричника. Пришибут еще, глядишь, недовольные царской властью поселяне. Дайте Вене Стеблову миллиард, и катитесь все к чертовой матери.
— Я одного не пойму, Стеблов, мы же с тобой давно уже покойники, во всяком случае, в глазах оракула. С какой стати он нас вновь превратил в гэпэушников?
— А в тридцать седьмом мы были еще живы, понял?
— Но ведь нас застрелил Друбич в двадцать седьмом?
— Нет, — покачал головой Веня, выруливая на дорогу. — По всему видать, в двадцать седьмом все вышло наоборот: дедушка Аркадия Семеновича завалил, как ему казалось, всех своих врагов с помощью Куликова и Нечаева. Вот только Доренко не учел, что оракул способен покойников воскресить. И один из этих покойников, Глинский, через десять лет добрался до старшего оперуполномоченного и отправил того в мир иной без всяких шансов на возвращение. Тебе, Гриня, следует мозгами шевелить хоть иногда, а то они у тебя вконец скиснут.
— Вот ты и шевели, умник, — обиделся Гриня. — По твоей милости мы в это дело влипли. Набьем-де морду Ходулину, сорвем бабки — и в сторону… Ну, и где та сторона? А теперь к этому чертову Дракуле и не подступишься. Всю оставшуюся кровушку выцедит, вампир!
Гриня был, конечно, прав, а потому Веня Стеблов и не собирался охотиться на вампиров и йородов. План его был составлен не хуже, чем у стратега и хвата Петра Васильевича Хлестова. У которого он, правда, украл главную идею.
— Есть у меня один знакомый следователь прокуратуры.
— Ну? — насторожился Гриня.
— Не нукай, пока не запряг, — огрызнулся Веня. — Сдадим его, как миленького.
— Субботина? — ахнул Гриня.
— При чем тут Сашка, — огрызнулся Веня. — Субботина пусть Кудряшов с Хлестовым пасут. У меня есть на примете другой урод.
— Какой еще урод, Стеблов, ты что несешь?
— Ты видел, как оракул Сашке его жизнь пересказывал?
— Нет, — вздохнул Гриня. — Я на такое смотреть не могу. У меня нервная система слабая.
— А я подсмотрел. Четвертым на том божьем суде был Валерка Аникеев. Это именно к нему собирался обратиться Крот, если бы Субботин отказался.