Возвращение оракула
Шрифт:
— А зачем вам адвокат? — удивился Сухарев. — Вас же никто ни в чем пока не обвиняет. Просто мне захотелось перемолвиться словом с очевидцем невероятного происшествия.
— Убедили, — сказал со вздохом Кравчинский, присаживаясь на предложенный стул. — Так какие у вас будут ко мне вопросы, гражданин следователь?
— Ваша оценка случившеюся?
— Я ведь вас предупреждал, Василий Валентинович, что оракул будет защищать своих исследователей.
— Так и я вас предупредил, Аполлон Григорьевич, через своего бывшего коллегу Рябушкина о готовящемся покушении.
— Это правда, — кивнул Кравчинский. — Мы приняли кое-какие
— А вино здесь при чем?
— Это вино из подвала дома, который я недавно приобрел, и появилось оно там стараниями оракула.
— Вино обладает необычными свойствами?
— Оно облегчает контакт с оракулом. Вы, вероятно, в курсе, Василий Валентинович, что между графом Глинским и оракулом существует договор-душа в обмен на бессмертие. Заключил этот договор далекий предок Ходулина, но Коляну от этого не легче. Дело в том, что оракул не очень понимает, где предок, где потомок. Для него смерти не существует. Есть только люди, выбывающие из игры. Так вот Ходулин выбыть не может при любом раскладе — он же бессмертный. С другой стороны, договор накладывает на него определенные обязательства.
— Какие обязательства?
— Понятия не имею, — пожал плечами Кравчинский. — Все зависит от того, какую задачу решает компьютер в этот раз.
— Вы опознали человека, напавшего на вас в недостроенном доме?
— По-моему, это был Валерий Аникеев. В нашем мире это человек с богатым криминальным прошлым и настоящим, а в представлении оракула он йород Будимир, убитый на божьем суде. А покойник, как известно, может вернуться в этот мир только в качестве призрака. Вот оракул и скорректировал ситуацию в нужном направлении.
— Он что же, верит в нечистую силу? — усмехнулся Сухарев.
— Слово «верит» здесь не совсем подходит, Василий Валентинович, я уже говорил вам, что оракул — это компьютер, но в его программе, безусловно, заложено несколько уровней мировосприятия. Его ведь готовили для работы в языческую эпоху, где вера в призраков, нечистую силу и прочую астральную дребедень была самым обычным делом. Думаю, с этим Аникеевым мы еще хватим горя.
— Почему?
— Видите ли, он потерпел поражение на божьем суде, что само по себе еще не катастрофа. Катастрофа в том, что он вернулся. А это может означать только одно — бог Йо не принял его под свое покровительство, и теперь хозяевами йорода Будимира стали темные силы. Короче говоря, этот тип превратился в демона зла.
— А этот ваш приятель Глинский? — спросил Сухарев, заинтересованный рассказом.
— С Ходулиным совсем другой расклад. Во-первых, его воскресил сам бог Йо, а во-вторых, он участник миссии. Видите ли, Василий Валентинович, воля бога Йо в данном случае это просто программа, и оракул при всех своих многочисленных талантах не может выйти за ее рамки. Миссионер может действовать на всех уровнях программы, как в мире условно реальном, так и в мире условно астральном. Иное дело простые смертные вроде меня. В представлении оракула я жрец Вадимир, представитель условно реального мира. Менять обличья и имена я, конечно, могу, но в случае смерти воскресить меня может только сам бог Йо. Если это сделает кто-то другой, то я становлюсь представителем темных сил. Таковы правила игры, и с этим ничего не поделаешь.
— А как же Иванов? — напомнил Сухарев. —
— Да, но он воскресал и умирал по воле компьютера, который проигрывал различные варианты развития уже имевших место быть событий. В итоге он пришел к определенному результату, нашел потерянных миссионеров и теперь готов к продолжению миссии.
— Но ведь миссия была завершена?
— Завершена миссия или не завершена — решает не компьютер, а исследователи. Я не знаю, каким образом, но Иванову удалось убедить оракула, что миссия должна быть продолжена, ибо задача, возложенная на нее, так и осталась нерешенной.
— И что это за задача?
— Переустройство мира.
— Но в каком направлении?
— Не знаю. Ситуация вообще может стать неуправляемой. Вряд ли Иванов сумел изучить все нюансы работы оракула, скорее всего, он будет действовать методом тыка, а это чревато большими неприятностями.
— Вас к Ходулину послал Иванов? — резко повернулся к Стеблову Сухарев.
Однако несчастный Веня никак не отреагировал на окрик следователя, продолжая все так же тупо разглядывать стену.
— Я бы на вашем месте допросил Гриню Клюева, — вежливо подсказал правоохранителям Кравчинский. — По-моему, он в курсе произошедшего.
Гриня, в отличие от своего впавшего в прострацию приятеля, был настроен на сотрудничество с органами, однако добавил, что вряд ли может быть полезен гражданину следователю по причине малой информированности и большой загруженности семейными проблемами.
— Ты в курсе, Григорий, что Аникеев стал призраком? — неожиданно вмешался в работу следователя Кравчинский. — И он знает, что это именно вы с Веней его подставили.
Клюев перетрусил не на шутку. Призраков он боялся до поросячьего визга. А тут в призраки, шутка сказать, подался Валерка Аникеев, который и в человеческом обличье внушал Грине немалый страх. Вид сидевшего у стеночки Вени Стеблова и вовсе переполнил душу ужасом. Грине пришло на ум, что чертовы призраки просто заколдовали его старого приятеля, а то и превратили в зомби. Будучи большим поклонником голливудских блокбастеров, Гриня хорошо разбирался в нечистой силе, а потому счел своим долгом дать показания против врага рода человеческого гайосара Йоана Второго, задумавшего вселенский переворот.
Показания свидетеля Клюева были выслушаны представителями органов с большим вниманием, однако благодарности он не заслужил.
— Бред. По-моему, они нам просто голову морочат, — сказал Углов, успевший уже принять лекарство, принесенное старшиной.
— Ты призраков видел? — спросил у него Сухарев.
— Это гипноз, наверное, — прокашлялся Константин и налил себе из бутылки еще грамм пятьдесят лекарства.
— Значит, Иванов решил править миром? — уточнил у Клюева Сухарев.
— А почему бы и нет, — пожал плечами Гриня. — С такими-то деньжищами.
— А куда делся Кузнецов?
— Понятия не имею, товарищ следователь. Стоял буквально в шаге от меня, а потом словно бы испарился в воздухе.
— Значит, Субботин готовил убийство Кузнецова?
— Я бы сказал мягче, — поправил следователя Гриня, — ликвидацию подозрительного и .ненадежного элемента.
— И чем же этот элемент подозрителен?
— Связан с нечистой силой — раз, денег у него куры не клюют — два.
— Так ведь и вы, Клюев, насколько мне известно, причастны.