Возвращение примитива. Антииндустриальная революция
Шрифт:
Однако существует организованная оппозиция этому — причем среди самих глухих.
Национальная Ассоциация глухих называет эту процедуру «агрессивным хирургическим вмешательством по отношению к беззащитным детям». Как описано это в The New York Times:
«Главные защитники глухоты говорят, что очень жестоко вскрывать череп ребенка и тянуть провода через его внутреннее ухо только для того, чтобы лишить этого ребенка данного при рождении права на тишину».
Редактор Silent News, периодического издания для глухих, пишет:
«Я считаю,
В статье в The Atlantic объясняется метафизика такой точки зрения:
«Глухота — это не болезнь. Многие глухие люди сегодня считают себя особой субкультурой, подобной любой другой. Они просто лингвистическое меньшинство (людей, говорящих на американском языке жестов) и не более нуждаются в избавлении от своего состояния, чем гаитяне или латиноамериканцы».
Эта статья озаглавлена «Глухота как культура».
Это философия мультикультурализма в полном цвете и во всем своем зле. Это неприкрытая атака на незаменимую ценность слуха — на том основании, что антиценность нуждается в культурной сохранности.
Мультикультуралистов бесит идея, что слышать лучше, чем не слышать. Они утверждают, что это проявление угнетения. Глухота и слух, говорят они, всего лишь признаки двух разных «культур», а «разное» никогда не значит «лучшее». Так что если слышащий человек не считается инвалидом, если он не является кандидатом на проведение корректирующей операции, то почему им должен быть глухой человек? Проведение такой имплантации, заявляют мультикультуралисты, — это дискриминация. Это подавление культуры глухих и того, что один автор назвал «гордостью глухих». Это аблеизм. Это, может быть, даже аудиоизм. В конце концов, почему способность слышать должна быть всеобщей ценностью? Почему среди людей не должно существовать слухового «разнообразия»?
Как объясняют редакторы журнала Deaf Life:
«Имплант — это окончательный отказ от глухоты, окончательный запрет глухим детям быть глухими».
Это абсолютно верно. Имплант — это медицинский отказ от того, что глухота неизлечима, и нравственный запрет на представление глухоты как чего-то желательного. Но «культуралисты» глухих предпочитают держаться за свое отклонение. Глухота, как их научили, — это право, данное им от рождения. Она определяет их самоидентичность, и, сохраняя ее, они намеренно — с готовностью — обрекают невинных детей на ужасы жизни без слуха.
И в довершение этого унижения глухих заставляют гордиться своей патологией. Невозможно представить большего извращения, чем картина того, как глухим детям внушают, что предметом гордости для них должна быть не способность преодолеть свое отклонение, а отказ преодолевать его, желание остаться ущербным и поклоняться глухоте, сохранение инвалидности ради инвалидности, в гротескном следовании мультикультурным догматам, согласно которым слух не может быть лучше глухоты.
Цель мультикультурализма — подорвать все ценности и стремление к ним. Его цель не в том, чтобы улучшить жизнь меньшинств, необразованных или глухих, а спустить всех — большинство и меньшинства, интеллигенцию и невежд, здоровых и больных — на самый низкий уровень в лихорадочной погоне за «отсутствием дискриминации» между тем, что поддерживает жизнь человека, и тем, что не поддерживает.
Но
В этом кроется более глубокий смысл веры мультикультуралистов в этнический детерминизм. Каждый «культура», согласно их доктрине, отличается собственным методом умственного функционирования. Принимая основы «полилогизма» Маркса и Гитлера, мультикультурализм представляет преданность разуму и объективности просто предубеждением, характерным для белых мужчин.
«Ничто из того, что проходит через человеческий ум, не берет начала в сексуальных, экономических или расовых различиях», — говорит профессор Университета Дьюка. Феминистки отвергают научные исследования как «мужской образ мысли», а эпохальный труд Исаака Ньютона, Principia, характеризуется ими как «руководство по изнасилованию». Разнообразные «феминистские образовательные рекомендации», предложенные для школ в штате НьюДжерси, раскрывают современную гендерную перспективу науки:
«Разум принадлежал мужчинам, природа — женщинам, а знание было создано как акт агрессии: пассивная природа должна была быть захвачена, разоблачена, вскрыта и подчинена мужским началом, чтобы отдать все свои тайны».
Само стремление к знаниям сегодня обозначается как «логофаллоцентризм». Или, как коротко, но выразительно формулирует теоретик феминизма Кэтрин Маккиннон: «Словом “познать” стали обозначать половой акт».
Многие поколения слышали от философов, что логика бессильна и разумный человек — это миф; мультикультуралисты просто воспользовались возникшим эпистемологическим замешательством. Практическая цель их грубой «этнитизации» мысли — та же, что и у всех попыток «убедить» общественность в том, что нельзя полагаться на разум: подавить стремление человека бороться с иррациональностью — той самой иррациональностью, с которой они потом могут делать все, что захотят.
Почему люди не высказывают справедливого возмущения расовыми квотами, «этноматематикой» и пропагандой детской глухоты? Почему позволяют существовать такой бесчувственности? Только потому, что люди оказались интеллектуально обезоружены . Им говорили, что, обвиняя мультикультурализм в бесчувственности, они проявляют «этноцентричную» склонность к разумности. И несмотря на то, что многие были с этим несогласны, им нечего было ответить на эту чушь: их философы отказались давать им ответы, так что они оказались беспомощны. Они впадают в отчаяние, но не в состоянии бороться.
При наличии такого интеллектуального пацифизма мультикультурализм может осуществлять целенаправленную атаку на разум. Его стратегия включает два направления действия, которые на первый взгляд могут показаться противоречащими друг другу. С одной стороны, мультикультурализм подчеркивает различия, например расовые. Он прямо-таки наслаждается ими, рьяно дробя каждую группу на подподподгруппы. С другой стороны, он категорически отказывается признавать различия, например между глухими и слышащими или квалифицированными и неквалифицированными работниками. Он осуждает любую попытку обратить внимание на различия в людях, называя это «ограничительной политикой».