Возвращение Проклятого
Шрифт:
— Вижу, что ты и тут немой. Ладно, рад был повидаться, мне пора.
Он развернулся и, не оглядываясь, пошел обратно, к озеру.
— Постой, Проклятый, — голос был тихий, но в нем чувствовалась сила, — слишком ты горяч, — добавил Петр, когда тот остановился и обернулся.
— Все-таки ты умеешь разговаривать, — ответил Миша без улыбки.
— В этом мире умею, — кивнул хозяин, — поговорим? — он сделал приглашающий жест, показав в сторону дома, — заходи.
— Тут поговорим, — покачал головой Проклятый, — не нравится мне этот дом, даже не знаю почему, — усмехнулся он.
— Опасаешься, —
— Угрожаешь? — Миша приподнял бровь, а в его голосе появились веселые нотки, — мне давно никто не угрожал.
Петр ответил не сразу. Он вырвал топор из чурки и ушел в дом. Проклятый не спешил, ему самому было интересно, что поведает бывший немой? Но несмотря на всю свою браваду он был настороже. Местность была незнакомая, а Петр явно обладал многими знаниями, и вполне возможно был способен на такое о чем Проклятый и не подозревал. Миша раньше никогда не встречал на изнанке разумных существ, но отдавал себе отчет, что там могут водиться монстры, которые едят наглых путешественников на завтрак.
Петр вернулся через несколько минут. Топора при нем уже не было, но зато он нес стул. Обычный деревянный стул с прямой спинкой.
— Ну, что же, поговорим тут, — произнес он, и поставил стул рядом с Проклятым. Сам уселся на чурку и сделал приглашающий жест.
Миша усмехнулся, замешкался на мгновенье, но все-таки сел, после чего также внимательно уставился на хозяина.
— Я не угрожал тебе, — начал Петр и закинул ногу на ногу, — а вот странникам негоже нарушать свои обещания, даже хитрецы могут лишь хитрить, но и им стоит опасаться прямой лжи.
— За свою ложь я отвечу, — Проклятый внимательно смотрел на Петра, прикидывая, что именно тот хочет.
Он подозревал, о чем пойдет разговор, но не собирался начинать его сам, предпочитая отдать инициативу собеседнику.
— Но я не помню, чтобы лгал тебе.
— Верно, — Петр кивнул, — не лгал, но и обещание не выполнил, а оно тоже грузом повиснуть может.
— А тебе обязательно так витиевато изъясняться?
Миша откинулся на спинку стула и постарался расслабиться, хотя это получилось не очень, от слова совсем. Проклятому не нравилось, что впервые после встречи с незнакомцем, давшим ему ценные совет о том как путешествовать в бесконечности, он не был хозяином положения. А подумав об этом, Проклятый непроизвольно улыбнулся. Он вообще впервые встретил тут кого-то и почти сразу чувствует себя не в своей тарелке. Но это злило его, злило так, что он уже почти видел врага в этом мастере.
— Ты обещал разбудить ее, — Петр пропустил замечание Проклятого мимо ушей.
— Было дело, — кивнул Проклятый, — но мы сроков не оговорили, не так ли?
С каждой секундой он все больше злился! Чем-то нервировал его это «немой», и Проклятый никак не мог понять, чем? Потому Миша сделал несколько глубоких вдохов выдохов и постарался успокоиться.
— Все верно, — Петр остался невозмутим.
И тут Миша понял. Его, в собеседнике, раздражает именно это непробиваемое спокойствие, раздражает то, что «немой» чувствует себя хозяином положения. А поняв это Миша сразу успокоился. Он просто столкнулся с непривычной ситуацией, и дело скорее всего не в Петре. Все эти мысли за секунду пронеслись в его голове.
—
— В мире, нет, — Петр помешкал, подбирая слова, — во многих мирах сразу начинается..., сложно объяснить на твоем языке, просто назову это тихой войной, пока тихой.
— И? — Миша внимательно посмотрел на Петра, — Аня то, тут причем?
— Она не на своем месте. Она важна среди своих, но чтобы попасть домой, Аня должна проснуться.
— Так скажи мне, кто она? Ты же знаешь? И кстати, — неожиданная мысль поразила Проклятого, — а не ты ли ее отец?
— Дело в том, — на лице Петра не дрогнул ни один мускул, словно он и не услышал вопроса Проклятого, — что не важно, ни кто Анина мать, ни кто ее отец. Важна лишь та искра, что тлеет в ней. И от тебя зависит, будет ли она тлеть, или запылает как звезда. Пока, только от тебя, — добавил он.
— Кто она? — Проклятый подался вперед.
Он смотрел на собеседника, не отрывая взгляд. Но смотрел в середину лба, так как не был уверен, что выдержит взгляд «немого».
— Если я скажу, что на моем родном языке таких как она называют вакарами, но сама Аня, точнее та, кто проснется после того как ее искра разгорится, не простая вакара а была вхожа в малый круг. Как именно тебе поможет это?
— А на Земле нет чего-то аналогичного? В мифах, легендах, сказках?
— Слова не имеют силы, они не разбудят ее.
— Кто папа — неважно, слова силы не имеют, — пробурчал Проклятый, — Аня к тебе хорошо относилась, просто вернись на Землю и поговори с ней.
— Не могу, — покачал головой Петр, — да и она тоже не поймет мои слова.
— Я водил ее в Лока Манату, — Миша все-таки решил, что «немой» имеет право знать, — но что-то пошло не так, и я выносил ее на руках. После этого она попросила не будить ее пока сама не попросит. — Он все-таки посмотрел в глаза собеседника, но казалось, что Петр смотрит мимо, куда-то вдаль, и Проклятый снова уставился на его лоб, — и она освободила меня от данного обещания.
— А разве можно освободить от обещания данного другому человеку? — грустно улыбнулся Петр.
— А разве Аня не вправе решать сама? — ответил Проклятый.
— Возвращается старый враг. Та Аня, уже сталкивалась с ним, и ее народ проиграл в том сражении.
Взгляд Петра затуманился. Казалось, он смотрит куда-то далеко, возможно в те далекие времена?
— Да, тогда они проиграли, но не были уничтожены, — продолжил «немой’, - их искра не погасла, но и найти народ вакар не получится. А Аня, после пробуждения, сможет вернуться к ним с памятью о другом мире. И связать народы.
— Стой, погоди, — Проклятый поднял руку, — дай уточню, правильно ли я понял. Аня из каких-то непобедимых вакаров, которых все-таки победили? Сейчас вернулись те, кто тогда победил и Аня должна выступить кем-то типа связующего звена? Короче, — тут Проклятый позволил себе саркастическую улыбку, — в ее руках судьба миров? Как-то так?
— Если отбросить твой издевательский тон, то да, смысл ты уловил. — Петр не улыбался.
Мише показалось, что «немой» перестал быть невозмутимым, и на всякий случай встал. Драться, если придется, лучше стоя, так удобнее.