Возвращение республиканца
Шрифт:
– Акционеры про них ничего не знают. И, надеюсь, не узнают. – Фабин выразительно посмотрел на Дескина. – А компания обходилась без них четыре года и дальше обойдется. Кстати, вы в курсе, на сколько вам хватит этих четырнадцати миллионов?
– Нет, никогда не имел дел с финансами.
– Тогда спешу сообщить вам, что этого хватит только на организационные расходы. Когда начнется ремонт, потребуются десятки миллионов, а на ведение боевых действий улетят сотни миллионов, а скорее миллиарды.
– Но где их взять?..
– Да не расстраивайтесь так, – улыбнулся Фабин, –
– Подождите, флот ведь должен платить вам за утилизацию техники.
– Естественно. Но это деньги компании, надеюсь, на них вы не претендуете?
– Нет, конечно, нет.
– Тогда идите, оформляйте банковские документы и приступайте. История вас не забудет.
– У меня есть еще одна просьба, – вспомнил Вольдемар. – После лечения на Леде у меня остался долг клинике. Не мог бы фонд ветеранов выплатить его?
Фабин удивленно взглянул на Вольдемара:
– Вам же дают четырнадцать неподотчетных миллионов. Заплатите из них.
– Не могу. Эти миллионы мне дают не для оплаты личных долгов, а на совсем другие цели.
– Странный вы человек, Дескин, – только самый внимательный уловил бы в голосе Фабина уважительные нотки. – Ладно, я поговорю с председателем, давайте документы.
– То, что нам позволили ковыряться в куче военного хлама и даже отвалили почти полтора десятка миллионов, еще ничего не значит, – охладил энтузиазм присутствующих Дескин. – Нас только проверяют. Сумеем чего-то добиться – поторгуются и дадут еще, не сумеем – давать будет некому. Времени у нас нет, действовать надо решительно. Господин министр, завтра от имени правительства Сагитториуса снимите офис на пересадочной станции Астгартуса, будем там собирать добровольцев.
– Почему на пересадочной станции? – удивился Эскалера.
– Во-первых, оттуда труднее дать задний ход, поэтому прибудут те, кто твердо решил встать на нашу сторону. Во-вторых, добровольцев будем набирать не только на Астгартусе, незачем их возить на планету.
Вольдемар поймал взгляд Амаэль.
– Госпожа Лабаре, как только получим списки отставников, начинайте рассылку предложений за моей подписью, текст я сейчас набросаю.
– После подавления мятежа у тебя в офицерской среде очень неоднозначная репутация, – вставил свое мнение Табер.
– Именно поэтому внизу будет стоять моя подпись. Тех, кого моя репутация не устраивает, лучше отсечь сразу. Завтра я отправляюсь к бывшему месту службы. Буду клянчить последние разведданные по астенскому флоту и просить отправить к Каппе Андромеды корабль дальней разведки. Нам нужны данные о силах противника и космонавигационная обстановка в системе.
– Думаешь, пошлют? – усомнился Табер.
– Думаю, что приказ уже отдан. Я достаточно долго протирал штаны в этой конторе, чтобы разобраться в принципах ее функционирования. Командование не может не послать разведчика во вновь открытую систему. Просто так, на всякий случай, обстановку уточнить.
– Рискуем потерять внезапность.
– Вот я и буду валяться
– Продовольствие, топливо, – подсказал Табер.
– Это придется купить, деньги пока есть.
– Оружие, боеприпасы?
– Не проблема, – отмахнулся Вольдемар, – сейчас склады завалены огромным количеством уже ненужного оружия и ракет с истекающим сроком хранения. Производство военного времени по упрощенным технологиям, долго храниться не может. Утилизировать это все дорого, поэтому с большим удовольствием скинут нам. Через два дня я отправляюсь на пересадочную станцию, буду встречать добровольцев.
– А мы? – обожгла его взглядом Амаэль.
– У вас через шесть дней важная встреча, а до нее общение с отставниками. Когда закончите здесь, жду вас на станции.
Температура в комнате существенно снизилась. Во всяком случае, взгляд женщины уже не обжигал кожу, а только согревал сердце.
Прежде чем отправиться на пересадочную станцию, Вольдемар, поставленный в тупик поведением Амаэль, решил поговорить о ней с человеком, знающим ее намного дольше его, – с министром Эскалерой. Выбрав момент, когда они остались наедине, Вольдемар решился начать разговор:
– Господин Эскалера, у меня к вам есть… э-э-э… личный разговор о… э-э-э…
– Уж не о моей ли секретарше вы решили поговорить со мной?
– Ну-у… да. А откуда вы…
– У нас, стариков, очень чуткий сон. Ладно, уж если пошло такое дело, то предлагаю перейти на «ты» и называть друг друга по имени.
Вольдемар только кивнул. Прикидываясь стариком, хотя это было далеко не так, Эскалера мог намного свободнее вести разговор, чем неискушенный в таких делах и сильно закомплексованный Дескин. Неудивительно, что именно он взял на себя ведущую роль.
– Ты хочешь понять, почему Амаэль ночью спит с тобой, а утром делает вид, будто ничего не было и держит дистанцию?
– Ну, да. Я не понимаю…
– И не пытайся понять женскую логику, особенно в таких делах. Это как древняя деревянная кукла, раскрываешь одну, а под ней вторая, а дальше третья, четвертая и так далее. Если у тебя хватит настойчивости и глупости докопаться до последней, то обнаружишь, что своими действиями ты все разрушил и сам в этом виноват. Я тридцать лет женат на одной женщине. Лет через десять после свадьбы у меня хватило ума перестать выяснять отношения и копаться в причинах ее поступков. Я просто воспринимаю ее такой, какая она есть, и мы счастливо прожили еще двадцать лет. Надеюсь, проживем еще столько же. Что, не терпится повторить ошибки старого Тьера? Вот тебе первая кукла. Ей скоро двадцать пять, и по нашему закону она обязана родить второго ребенка.