Возвращение русской гейши
Шрифт:
— Она что, китаянка? — поинтересовалась я.
— Живет в Китае, в городе Шеньжень, а по национальности уйгурка. Есть там такая народность. Она и выглядит, как обычная. Волосы обесцвеченные, типа «бляндинка», глаза карие, но совсем не узкие, а обычные. Хорошая девка, по-моему. У ее папаши винный бизнес. И она в деле. И Антона пристроят, ясно как день. Так что с ним все в порядке, Таня. Могу телефон дать. Он оставил, когда уезжал. Ох, и проводы мы ему устроили! Все тут заблевали потом.
Я поблагодарила, записала номер телефона, быстро попрощалась и пошла прочь. На душе стало грустно. А что я, собственно говоря, хотела? У каждого
Ровно в три я стояла возле универмага «Мицукоси» и внимательно смотрела в спешащую мимо толпу. Даже жара не могла остановить бурной жизни Гиндзы. Выставочный, торговый и развлекательный квартал кишел разношерстной публикой. Люди сновали мимо меня, и мне казалось, что я нахожусь внутри течения стремительной полноводной реки. Рядом маялись еще несколько человек, явно ожидающих встречи возле бронзового льва. Госпожа Цутида опоздала на полчаса. Я успела съесть конняку, что-то типа желе на палочке, продающееся на улице, и выпить пепси из банки, купленной мной в автомате. Наконец я увидела ее, быстро идущую в мою сторону. Я подняла руку, но тут же опустила ее, вспомнив, что у японцев очень часто жесты совершенно не совпадают с нашими по смыслу. И просто стояла и смотрела, как она крутит головой. И вот она меня увидела и расцвела улыбкой.
— Татиана, сумимасэн, — быстро заговорила она, подойдя и торопливо кланяясь. — Сори! — тут же перешла она на английский.
Я поклонилась ей в ответ и улыбнулась. Госпожа Цутида выглядела, как всегда, отлично. Подтянутая, элегантная японка, около сорока лет, одетая по-европейски. Я почему-то подумала, что ни разу не видела ее в кимоно.
— Плохо, что у тебя нет сотового, — сказала она, начиная успокаиваться. — Я задерживалась из-за неотложных дел и даже не могла тебя предупредить. Еще раз прошу прощения. Тебе лучше взять сотовый напрокат.
— Хорошо, я подумаю, — ответила я, не переставая улыбаться.
— Позволь пригласить тебя в кафе, — сказала госпожа Цутида и окинула меня внимательным взглядом. — Ты отлично выглядишь! — добавила она. — Сакура в полном цвету.
— Спасибо, вы тоже! — ответила я, с удовольствием на нее глядя.
Пока мы шли по улице, говорили о всевозможных пустяках, но, как только заняли столик в небольшом уютном кафе, стены которого были отделаны темными деревянными панелями, госпожа Цутида сразу замолчала и внимательно на меня поглядела.
— Я привезла вам из Москвы небольшой сувенир, — сказала я и протянула ей красиво упакованную коробочку.
— Спасибо, — немного удивилась она, принимая подарок и осторожно раскрывая его.
Я видела, что ей очень приятно, но она немного смущена. Достав изящные женские часики фирмы «Чайка», госпожа Цутида не смогла сдержать восхищенного вздоха. Они были оформлены, как браслет из пластинок с расписной эмалью. И вначале она подумала, что это просто украшение. Она надела его на руку и полюбовалась, Я улыбнулась и объяснила, что это часы. Госпожа Цутида подняла эмалевую крышечку на циферблате, потом глянула на меня.
— Носите на здоровье, — с чего-то сказала я.
— Мне очень приятно, — ответила она. — Они необычайно красивы.
— Это не на батарейках, — поспешила я объяснить. — Ручной завод.
— О! Механические! — округлила она глаза. — Это ценно.
— У нас не очень, — сказала я.
Госпожа Цутида завела часы и выставила время. Она их так
— Здесь самые вкусные пирожные, — после паузы сказала она. — К тому же большой выбор. Есть и наши национальные, есть и европейские.
— Возьму-ка я себе нэрикири, — решила я. — И красный чай с лепестками гибискуса.
— А я, — улыбнулась госпожа Цутида подошедшему официанту, — пирожное «безе» и кофе с молоком.
Когда принесли наш заказ, я с удовольствием отправила в рот крошечную фигурку нэрикири в виде цветка сливы. Ощутив забытый вкус сладкого уваренного джема из белых бобов, улыбнулась и взяла с тарелочки следующую. Красный кисловатый чай прекрасно оттенял вкус нэрикири. Госпожа Цутида доела пирожное и откинулась на спинку стула. Я отпила чай и глянула ей в глаза.
— Я открыла агентство и назвала его «Аямэ», — проговорила я. — И знаете, оно пользуется популярностью. В Москве мы пока единственные гейши. У меня две ученицы.
— Я очень рада, — сказала госпожа Цутида. — У тебя талант.
— Но на одном таланте, как у нас говорят, далеко не уедешь, — ответила я. — Считайте, что я приехала на стажировку. Цутида-сан, мне очень бы хотелось получить еще несколько уроков. Об оплате договоримся. Я пробуду здесь чуть меньше месяца и хочу максимально использовать это время для учебы. Не вы ли утверждали, что гейша должна совершенствовать свое мастерство ежедневно и ежечасно?
— О, да! — сказала она после паузы и кивнула. — Именно ежечасно! И я согласна поучить тебя еще.
— Как хорошо! — непритворно обрадовалась я. — И хотелось бы, чтобы мои занятия были индивидуальными, как в прошлый раз.
— О’кей, — сказала госпожа Цутида. Потом спросила, глядя немного лукаво: — А со старыми друзьями не хочешь встретиться? Митихиро сейчас в городе. Я знаю, что он собирался на остров Хоккайдо по делам, но, кажется, через неделю.
Я невольно покраснела и, чтобы скрыть смущение, опустила глаза в чашку с чаем. Госпожа Цутида положила на стол возле тарелочки с недоеденными нэрикири листочек с номером телефона.
— Я обязательно позвоню ему, — тихо проговорила я и убрала листочек в сумочку.
Из тетради с лекциями госпожи Цутиды:
Родина профессии гейши — Киото. Еще в середине XVII века там появились девушки, приглашавшиеся на один вечер для развлечения гостей. Их называли «майко», и их облик сильно отличался от внешнего вида проституток. Слово же «гейко», как в Киото и по сей день часто называют гейш, появилось позже, в 1751 году. И этот год считается в Японии началом появления профессии. А «майко» сейчас называют учениц гейш из Киото. Последний мужчина оставил эту профессию в 1800 году, и с того времени гейши становятся олицетворением женственности, сексуальности и утонченной красоты. Но особый шарм им придавали определенные умения — танцы, пение, игра на музыкальных инструментах, шутки и остроты с явно выраженным эротическим подтекстом. И этот подчеркнутый и выявленный эротизм вкупе с косвенной принадлежностью к «веселым» кварталам и статусом «вечной невесты» неудержимо притягивал мужчин.