Возвращение Шерлока Холмса. Сборник

Дойл Артур Конан

Меня в какой-то степени заразило его приподнятое настроение: я знал, что без достаточных на то оснований Холмс не скинет с себя обычную свою сдержанность. Весь долгий ноябрьский вечер я провел в нетерпеливом ожидании моего друга. Наконец, в самом начале десятого, посыльный принес мне от него такую записку:

Обедаю в ресторане Гольдини на Глостер-роуд, Кенсингтон. Прошу вас немедленно прийти туда. Захватите с собой ломик, закрытый фонарь, стамеску и револьвер.

Ш. X.

Нечего

сказать, подходящее снаряжение предлагалось почтенному гражданину таскать с собой по темным, окутанным туманом улицам! Все указанные предметы я старательно рассовал по карманам пальто и направился по данному Холмсом адресу. Мой друг сидел в этом крикливо нарядном итальянском ресторане за круглым столиком неподалеку от входа.

– Хотите закусить? Нет? Тогда выпейте за компанию со мной кофе с кюрасо. И попробуйте сигару. Они не так гнусны, как можно было ожидать. Все с собой захватили?

– Все. Спрятано у меня в пальто.

– Отлично. Давайте в двух словах изложу вам, что я за это время проделал и что нам предстоит делать дальше. Я думаю, Уотсон, для вас совершенно очевидно, что труп молодого человека был положен на крышу. Мне это стало ясно, едва я убедился, что он упал не из вагона.

– А не могли его бросить на крышу с какого-нибудь моста?

– По-моему, это невозможно. Крыши вагонов покаты, и никаких поручней или перил нет, – он бы не удержался. Значит, можно с уверенностью сказать, что его туда положили.

– Но каким образом?

– Это вопрос, на который нам надлежит ответить. Есть только одна правдоподобная версия. Вам известно, что поезда метро в некоторых пунктах Вест-Энда выходят из тоннеля наружу. Мне смутно помнится, что, проезжая там, я иногда видел окна домов как раз у себя над головой. Теперь представьте себе, что поезд остановился под одним из таких окон. Разве так уж трудно положить из окна труп на крышу вагона?

– По-моему, это совершенно неправдоподобно.

– Следует вспомнить старую аксиому: когда исключаются все возможности, кроме одной, эта последняя, сколь ни кажется она невероятной, и есть неоспоримый факт. Все другие возможности нами исключены. Когда я выяснил, что крупный международный шпион, только что выбывший из Лондона, проживал в одном из домов, выходящих прямо на линию метро, я до того обрадовался, что даже удивил вас некоторой фамильярностью поведения.

– А, так вот, оказывается, в чем дело!

– Ну да! Гуго Оберштейн, занимавший квартиру на Колфилд-Гарденс в доме тринадцать, стал объектом моих наблюдений. Я начал со станции «Глостер-роуд». Там очень любезный железнодорожный служащий прошелся со мной по путям, и я не только удостоверился, что лестничные окна в домах по Колфилд-Гарденс выходят прямо на линию, но и узнал еще кое-что поважнее: именно там пути пересекаются с другой, более крупной железнодорожной веткой и поезда метро часто по нескольку минут стоят как раз на этом самом месте.

– Браво, Холмс! Вы все-таки докопались до сути!

– Не совсем, Уотсон, не совсем. Мы продвигаемся вперед, но цель

еще далека. Итак, проверив заднюю стену дома номер тринадцать на Колфилд-Гарденс, я обследовал затем его фасад и убедился в том, что птичка действительно упорхнула. Дом большой, на верхнем этаже отдельные квартиры. Оберштейн проживал именно там, и с ним всего лишь один лакей, очевидно, его сообщник, которому он полностью доверял. Итак, Оберштейн отправился на континент, чтобы сбыть с рук добычу, но это отнюдь не бегство – у него не было причин бояться ареста. А то, что ему могут нанести частный визит, этому джентльмену и в голову не приходило. Но мы с вами как раз это и проделаем.

– А нельзя ли получить официальный ордер на обыск, чтобы все было по закону?

– На основании имеющихся у нас данных – едва ли.

– Но что может дать нам обыск?

– Например, какую-нибудь корреспонденцию.

– Холмс, мне это не нравится.

– Дорогой мой, вам надо будет постоять на улице, посторожить, только и всего. Всю противозаконную деятельность беру на себя. Сейчас не время отступать из-за пустяков. Вспомните, что писал Майкрофт, вспомните встревоженное адмиралтейство и кабинет министров, высокую особу, ожидающую от нас новостей. Мы обязаны это сделать.

Вместо ответа я встал из-за стола.

– Вы правы, Холмс. Это наш долг.

Он тоже вскочил и пожал мне руку.

– Я знал, что вы не подведете в последнюю минуту, – сказал Холмс, и в глазах его я прочел что-то очень похожее на нежность. В следующее мгновение он был снова самим собой – уверенный, трезвый, властный. – Туда с полмили, но спешить нам незачем, пойдемте пешком, – продолжал он. – Не растеряйте ваше снаряжение, прошу вас. Если вас арестуют как подозрительную личность, это весьма осложнит дело.

Колфилд-Гарденс – это ряд домов с ровными фасадами, с колоннами и портиками, весьма типичный продукт середины Викторианской эпохи в лондонском Вест-Энде. В соседней квартире звенели веселые молодые голоса и бренчало в ночной тишине пианино, по-видимому, там был в разгаре детский праздник. Туман еще держался и укрывал нас своей завесой. Холмс зажег фонарик и направил его луч на массивную входную дверь.

– Да, солидно, – сказал он. – Тут, видимо, не только замок, но и засовы. Попробуем черный ход – через дверь в подвал. В случае если появится какой-нибудь слишком рьяный блюститель порядка, вон там внизу к нашим услугам великолепный темный уголок. Дайте мне руку, Уотсон, придется лезть через ограду, а потом я помогу вам.

Через минуту мы были внизу, у входа в подвал. Едва мы укрылись в спасительной тени, как где-то над нами в тумане послышались шаги полицейского. Когда их негромкий, размеренный стук затих вдали, Холмс принялся за работу. Я видел, как он нагнулся, поднатужился, и дверь с треском распахнулась. Мы проскользнули в темный коридор, прикрыв за собой дверь. Холмс шел впереди по ступеням изогнутой лестницы. Желтый веерок света от его фонарика упал на низкое лестничное окно.

– Вот оно. Должно быть, то самое.