ВОЗВРАЩЕНИЕ СКАРАМУША
Шрифт:
— Боже мой, господин де Ла Гиш! У вас хватает наглости удерживать меня насильно?!
— У меня есть долг, монсеньор! — прогремел маркиз. — Вам следует знать, что за последний месяц в Тулоне распространились крайне нелестные для вас слухи. Эти слухи ставят под угрозу дело монархии.
— Слухи, сударь? — Регент застыл как вкопанный. — Что за слухи?
— Говорят, будто пока люди истекают кровью и умирают за вас в Тулоне, вы развлекаетесь здесь любовной интрижкой; будто вы не уезжаете из Гамма из-за женщины; будто…
— Довольно, сударь! Я не намерен больше сносить эту… эти оскорбления! Это бессовестная ложь!
— Ложь? — эхом отозвался маркиз. —
— Д'Антраг! — визгливо возопил регент. — И вы стерпите это? Вы стерпите оскорбление, нанесённое вашему принцу? Заставьте этого человека пропустить меня! Я не останусь здесь ни мгновения. И я не забуду ваших слов, господин де Ла Гиш. Будьте уверены, я ничего не забуду.
— От всей души на это надеюсь, монсеньор, — прозвучал страстный ответ.
Д'Антраг наконец стряхнул с себя оцепенение и шагнул вперёд.
— Господин маркиз, — начал он, положив ладонь Ла Гишу на плечо. Больше ему не удалось произнести ни слова. Сильным толчком левой руки маркиз отшвырнул от себя министра. Д'Антраг отлетел к стене и пребольно ударился спиной. От боли у него перехватило дыхание.
— Одну минуту, и я закончу, монсеньор. Меня прислал к вам граф де Моде, который, как должны были бы знать, возглавляет силы роялистов в Тулоне. Он дал мне очень чёткие указания. Я должен встретиться с вами лично и рассказать вам то, что уже рассказал. Я должен заставить вас вспомнить, если не о долге, то хотя бы о чести. Может быть ещё не поздно погасить эти пересуды и исправить вред, нанесённый вашему делу. Вам надлежит отправиться в Тулон немедленно, пока апатия и уныние верных вам людей не заставят их сложить оружие.
Я закончил, монсеньор. Это наш последний призыв к вам. Даже теперь ваше появление в Тулоне может поднять упавший дух армии и положить конец порочащим слухам, которые — с болью вынужден утверждать — оказались правдой. Доброй ночи, монсеньор.
Резко повернувшись, Ла Гиш шагнул к двери и потянул её на себя.
Трясущийся, взмокший, хватающий ртом воздух регент проводил его злобным взглядом.
— Будьте уверены, я не забуду ни слова из того, что вы сказали, господин маркиз.
Маркиз сжал губы, поклонился, вышел и закрыл за собой дверь. Он ворвался в общую гостиную и чуть не налетел на хозяина гостиницы, которого привлекли повышенные голоса.
Маркиз вежливо попросил проводить его в приготовленные для него комнаты и столь же вежливо выразил желание, чтобы его разбудили пораньше. На этом он пресёк суетливые попытки хозяина устроить гостя поудобнее и пожелал остаться в одиночестве. Но когда хозяин подошёл к двери, маркиз задержал его вопросом:
— Как зовут даму, в комнате которой я застал его высочество?
— Мадемуазель де Керкадью.
— Керкадью! Как давно она здесь, в Гамме?
— Мадемуазель приехала сюда из Кобленца одновременно с его высочеством.
Маркиза передёрнуло от отвращения, и на сём он прекратил разговор и отослал владельца гостиницы.
Между тем, уход маркиза ещё больше распалил ярость регента. Едва лишь дверь закрылась, его высочество набросился на своего министра.
— Д'Антраг! И вы потерпите, чтобы этот негодяй ушёл таким образом?
Д'Антраг, бледный и потрясённый не меньше своего господина, бросился к двери, но в следующий миг регент остановил его.
— Стойте! Подождите! Какое это имеет значение? Пусть уходит! — Принц воздел руки и потряс безвольными кистями. — Какое это имеет значение? Что вообще теперь имеет
И принц снова жалобно застонал. Он сидел, сгорбившись, безвольно опустив руки между коленями, и уныло качал крупной головой. Наконец, не поднимая глаз, он снова заговорил:
— Идите, д'Антраг. Какая от вас польза теперь, когда всё кончено? Больше ничего не поделаешь. Уходите. Оставьте меня.
Граф, обрадовавшись возможности положить конец этой неприятной сцене, пробормотал «монсеньор» и удалился, тихо прикрыв за собой дверь.
Регент остался сидеть на месте. Воспоминания о страшном унижении, которое он вынес, то и дело исторгали из его груди протяжные, со всхлипами, вздохи. Он долго размышлял о том, насколько прискорбно сложившееся положение вещей, если даже сан не способен больше защитить его от оскорблений.
Через некоторое время Мосье тяжело и устало поднялся со стула и замер в задумчивой позе, обхватив ладонью подбородок. Его дыхание выровнялось, сердцебиение унялось. К принцу начало возвращаться самообладание, а с ним — уверенность в себе. Такое положение вещей не вечно. Бог не допустит, чтобы принц крови до конца своих дней влачил жалкое существование. И когда в мире восторжествует благоразумие, и каждый человек снова займёт в нём надлежащее место, маркиз де Ла Гиш получит достойный урок хороших манер и заплатит за свою наглость.
Эта мысль согрела его высочеству душу. Он снова распрямил плечи, вскинул голову и принял свой обычный царственный вид. Тут в нём, вероятно, пробудилось воспоминание о многообещающей беседе наверху, которую так грубо прервали в самый неподходящий момент. Во всяком случае, с принца мгновенно слетела всякая озабоченность. Он вышел из комнаты, пересёк общую залу и снова поднялся по лестнице.
Владелец постоялого двора с задумчивым любопытством наблюдал, как легко этот тучный господин шагает по ступенькам. Хозяин проследил принца взглядом до дверей в апартаменты господина де Керкадью. Потом, слегка пожав плечами, пошёл тушить свечи.
Глава XXXVIII. ГРАЖДАНИН АГЕНТ
Андре-Луи покинул Париж приблизительно в районе Рождества. Точнее определить время этой поездки невозможно, поскольку в его записях нет никаких указаний на этот счёт. Молодой человек отправился в Пикардию — собирать материал для последнего удара, который должен был сокрушить Сен-Жюста.
— Если тебе повезёт, — сказал ему де Бац на прощание, — В обозримом будущем всё вернётся на круги своя. Пока тебя не будет, завершится битва между Дантоном и Эбером. Исход её предрешён. Эбер падёт. Его сторонники последуют за жирондистами, и арена для последней схватки за власть расчистится. Дантон и Робеспьер вступят в решающую битву. Если ты привезёшь с собой оружие против Сен-Жюста, если нам удастся покрыть его позором и бесчестьем, Робеспьер падёт вместе с ним. Народ, утратив последние иллюзии, разорвёт их в клочья. И прежде чем в садах Тюильри зацветут деревья, монарх снова сядет на трон, а ты сыграешь в Гаврийяке свадьбу. Тебе понадобится всё твоё мужество и хитроумие, Андре. В твоих руках судьба цезаря.