Возвращение тамплиеров
Шрифт:
Но я не хочу отвечать. Образ Анны становится все более размытым. Впрочем, так было и при ее жизни.
1 мая
Вашингтон. Мы с Яирамом пришли в министерство обороны, знаменитый Пентагон. Это город в городе, небольшая крепость, где тысячи людей дают спектакль про порядок и эффективность.
Нас принимает генерал Симпсон, пятидесятилетний, коренастый и почти лысый. Он приятель Иеремии Уайта. Их дружба родилась еще во время вьетнамской войны. Уайт тоже там был, хотя и недолго.
Генерал
— Вторая мировая война? — переспрашивает Симпсон. — Интересно, отчего в итальянских университетах интересуются такими древностями.
Целая команда помощников принимается за работу, обращаясь за консультацией к электронным мозгам и просматривая кучу архивных папок с документами. Не успеваем выпить чашку чего-то похожего на кофе, как на столе у генерала уже лежит пачка бумаг.
Симпсон надевает очки и просматривает их.
— Двадцать восьмого декабря сорок четвертого года? В этот день не зафиксировано никаких военных действий. Немцы приостановили наступление. Знаете, ведь и солдатам нужно иногда передохнуть. К тому же авиация бездействовала из-за снега и тумана, а дороги были непроходимы. В районе между Бастонью и Нешато — в том месте, что интересует вас, — двадцать восьмого числа не было произведено ни одного выстрела.
— Выходит, наступления батальона «С» не было? — уточняет Яирам.
Прежде чем ответить, Симпсон сдвигает очки высоко на лоб, к волосам.
— О'кей, батальон «С» существовал, но только до октября сорок четвертого года. Тогда после победоносной французской кампании весь американский контингент был переформирован.
— Но как же…
— Послушайте, ребята, вас там не было, как и меня. А из документов следует, что солдаты батальона «С» были переведены в другие части и что вместо него была создана бронекоманда. Значит, в тот день никакого батальона «С» на линии не было. — Он кладет руки на бумаги. — Люди могут ошибаться, бумаги — никогда.
Мы с Яирамом переглядываемся, не находя слов.
— Мне очень жаль. Я действительно хотел бы вам помочь, — говорит Симпсон с отеческим видом, — дайте мне хоть один личный медальон с номером, назовите имя хоть одного солдата, и уверяю вас, если можно что-то узнать, мы все выясним, даже если для этого придется перевернуть весь Пентагон.
Мы покидаем кабинет генерала. К нам подходит человек в военной форме, с сильной проседью в волосах. Он представляется как сержант Белл.
— Я знаю, что вас интересует. Напишите ваши имена и приходите завтра, я оставлю два пропуска.
Пока Яирам пишет, я сую в карман сержанту стодолларовый банкнот. Вознаграждение, полагаю, вполне справедливое.
2 мая
Темно-серая пленка документального фильма становится чуть светлее лишь там, где виден снег. Трудно рассмотреть что-либо, пока в кадре нет движения, но мы постепенно привыкаем.
Панорама редкого леса, американские
Дальше примерно те же сюжеты, только намного короче.
Потом идет засветка, затем появляется небольшая разведгруппа. Она передвигается с большой осторожностью.
Звука нет, но по движениям солдат понятно, что ни с той, ни с другой стороны никто не стреляет.
Потом появляются несколько офицеров высокого ранга. Виден полевой телефон. Объектив поднимается вверх, снимая заснеженные ветви деревьев.
Чрезвычайно взволнованный, Яирам хватает меня за руку.
Еще бы — командный пункт располагается как раз между двумя огромными дубами в Плэн-де-Пастер! Они видны отчетливо, совсем как на фотографии 43-го года, которую Яирам привез из Нешато. Я тоже очень волнуюсь.
Командир разведгруппы, энергично жестикулируя, разговаривает с командующим, а офицер тем временем изучает карту.
Камера отодвигается куда-то в сторону, пленка кончается. Следующий ролик начинается с батареи стреляющих пушек. Кадр очень короткий, камера отъезжает и уходит в сторону.
Сержант Белл поднимает руку — проектор гаснет, и в просмотровом зале зажигается свет.
— Вот и все. Но мне кажется, этого достаточно. Вы видели батальон «С» на пленке, снятой двадцать восьмого декабря.
Мне требуется некоторое время, чтобы прийти в себя.
— Почему же Симпсон говорит, что он уже не существовал?
Белл чешет затылок:
— Не знаю. Впрочем, на то есть причины.
— Не очень понятно.
— Дело в том, что из этого батальона не спасся никто. Вернее сказать, все исчезли.
— Погибли? Взяты в плен?
Сержант качает головой:
— Трупы или могилы рано или поздно обнаруживаются, пленные возвращаются домой. Но тут — ничего подобного. Родственники получили обычные письма от военных властей с сообщениями, что их сыновья, мужья или братья считаются пропавшими без вести и дело батальона «С» закрыто. Однако официально оно никогда даже не открывалось.
— У вас есть какие-нибудь соображения насчет того, что там произошло?
— Нет. Просто я считаю этот батальон призраком. Я не хочу сойти за сумасшедшего, и мне вовсе не доставляет удовольствия смешить людей.
И тут вдруг Яирам выдает:
— Но ведь один-то выживший есть или был! Тот, кто снимал фильм.
Белл бросает на Яирама косой взгляд:
— Он был из другого батальона. Из службы документации и пропаганды. И действительно, как только пушки начали стрелять, вы видели, он тут же отвернул камеру и побежал спасать свою задницу. Это было его право. Только не помогло: через несколько дней погиб и он.