Возвращение Узурпатора 2

— Владимир Всеславович, вот он!

Рычащим голосом Горыня пихнул меня в сторону только что проснувшегося главы рода. Он сделал это грубо, сильно. Наверняка ожидал, что я оступлюсь или сам кинусь в ноги, чтобы молить о пощаде, но от меня такого ожидать не стоило.

Владимир подошёл к нам с жутким выражением злобы и раздражённости на лице. Он успел только накинуть кафтан и стоял босыми ногами, больше похожими на лапы чудовища из-за огромного размера. За бородой

прогладывал узкий поджатый род, а широкие ноздри шевелились от мерных глубоких вздохов.

— Что ты натворил, Лют? — пророкотал он, глядя на меня тяжёлым взглядом.

— Залез в сокровищницу! — ответил за меня Горыня. — Нашёл его прямо в!..

— Сам скажу! — рыкнул я ему в морду, за что удостоился удивлённым взглядом.

Но не обратил на него внимания и снова повернулся к Владимиру.

Тот молча ждал ответа.

— Я пробрался в сокровищницу рода. Надо сказать, она в плачевном состоянии. Вам стоило бы почаще туда заглядывать.

Владимир нахмурился ещё сильнее. На переносице скривилась морщина, а тени на суровом лице плясали под светом фонарей.

— Да как ты смеешь говорить такое… — снова подал голос Горыня.

Но я снова его осадил:

— Не с тобой говорят. Стой и молчи, пока не попросят.

— Ах, ты! — Горыня шагнул вперёд, протягивая руку, но вдруг остановился по короткому жесту Владимира.

И замолчал.

— Ты слишком наглый для преступника, — со сталью в голосе сказал Владимир. Он отвернулся и направился к трону. — Надо понимать, твоя память наконец-то прояснилась?

— Нет. — Я последовал за ним под молчаливым протестом Горыни.

— Значит, вылез поганый нрав?

Он сел на трон и властно посмотрел на меня, надеясь задавить одним видом.

Не получилось. Я лишь шагнул вперёд. Ближе, чем дозволял этикет в таких случаях.

Но по этикету я должен сидеть на этом деревянном стуле. Не он.

Владимир нахмурился. По взгляду было понятно, что я поступил так, как он опасался.

— Тебя ждёт наказание, Лют Бастрак. — Последнее слово он выделил особенно чётко. — И на этот раз избежать его не получится.

Горыня за спиной с ухмылкой, которую я чувствовал, даже не глядя, приблизился на несколько шагов, готовый схватить меня в любой момент.

Но сбегать я не собирался.

— Что ты хотел украсть? — спросил Владимир.

— Ничего. И ничего не украл.

Он удивлённо поднял бровь и посмотрел на Горыню.

Тот, чуть потупившись, подтвердил:

— При нём ничего не было. Только ключ. Может, не успел просто?

— Успел, — заявил я. — Не сомневайтесь.

Горыня немного растерялся. Его вводила в ступор моя наглость. А вот Владимир мрачнел с каждым словом.

В подтверждение я описал несколько деталей, увиденных в сокровищнице.

— И зачем ты туда пролез, если не собирался ничего красть? —

с плохо скрываемой злобой спросил Владимир.

Ему следовало всегда держать спокойное лицо. Так подобает правителю, хоть и небольшого рода как наш. Но наверняка он временами хотел побывать на месте своего брата, который выплёскивал эмоции за двоих.

— Мне нужно было кое-что узнать. И я это сделал.

Делиться подробностями не хотелось. После прочитанного и увиденного последние капли терпения исчерпали себя. Если Владимир собирается бороться с мальчишкой-бастраком, вместо того чтобы заниматься делами рода, он не достоин быть главой Нелидовых.

Однако мне хотелось выговориться. И сейчас был самый удобный момент.

— Горан, оставь нас, — сказал я повелительным тоном, достойным императора.

Получилось так внушительно, что здоровяк снова замешкался и, хлопая глазами от противоречивых чувств, глядел на Владимира в поисках поддержки.

Тот лишь кивнул, чем ещё сильнее удивил Горыню.

Пока он уходил, мы мерили друг друга взглядами.

Я гадал, почему глава соизволил вести разговор с наглым зарвавшимся ублюдком, каким он меня видел.

А он наверняка хотел узнать, отчего это у меня так прибавилось смелости.

— Думается, первая ступень стадии Отрока вскружила тебе голову, Лют, — слегка ухмыльнулся Владимир.

— Почему славная история нашего рода пылится в тёмной душной каморке? — спросил я, не обращая внимания на укол.

— О чём ты?

Ухмылка слетела также быстро, как появилась.

Снаружи раздался лай собак. Сначала тявкнула одна, затем присоединились остальные, причём с окрестных дворов. Один из стражников гаркнул, чтобы успокоить их, но удавалось не очень успешно.

— Наши предки не были согласны с клеймом позора. Они сражались. И несли истинный стяг Нелидовых, а не эту жалкую замену, что висит над тобой. — Я указал на знамя с луком и копьём, висевшее над троном.

— Лют… — процедил Владимир, как бы предупреждая, что всему есть свой предел.

— Лют Велиславович, — процедил я в ответ. И добавил, выделив особо: — Нелидов.

Это стало последней каплей.

Владимир наконец-то исказился в гневе, до скрипа сжал подлокотники и, брызжа слюной, крикнул:

— Горыня!

Тот шустро появился в дверях с предвкушающим видом.

— Забери этого паршивца и кинь в темницу! В самый сырой и тёмный угол, который найдёшь! И чтоб ничего, кроме чёрствого хлеба и воды ему не давали, понял?!

— Д-да, батька!

Горыня, не привыкший видеть главу в таком виде, быстро подобрался ко мне и хотел было схватить за шиворот, но я выставил руку и отпихнул его здоровенную кисть.

— Сам пойду, — сказал я ему.

Чувствуя на себе испепеляющий взгляд Владимира, я удалился.