Возвращение Узурпатора 2

Савич Илья Игоревич

Герел нервно сглотнул, из-за чего шевельнулась гортань, и на лезвии проступила тонкая полоса крови.

Я сжимал обмотанную кожаным жгутом рукоять, балансируя между жизнью и смертью. Своей и Гереловой, разумееется.

— Прикажи им убираться сглаз моих, — прорычал я ему. — Или сдохнешь.

— Уходите! — с хрипотцой крикнул Герел. — Живо!

Не сразу, но кхазары послушались. Номад с витающим над ними недовольством и жаждой крови поскакал прочь, оставляя за собой клубы пыли. Которые, правда, быстро скрылись в темноте.

Но

определить, насколько отдалились кхазары, не составляло труда по звуку. Но тут я положился на Батура. И только когда он кивнул, подал знак ему с Алексеем собирать вещи и гасить костёр.

Они сделали всё очень быстро, и уже совсем скоро мы мчались в противоположном от орды направлении.

Задора вёл Алексей. Я всё ещё находился в седле Герела и держал у его глотки кинжал. Кхазарский вождь держался молча, хмуро. Но злился так, что скрип зубов был слышан даже мне.

— Хватит, — сказал я, когда мы удалились примерно на полторы-две версты от башни.

Алексей с Батуром придержали коней и навострили уши — не преследуют ли нас степняки. Они преследовали, конечно, но делали это тихо, чтобы не попасться. Правда, ветер нам благоволил и нёс в нашу сторону звуки, что наверняка их замедлило.

— Ты получил что хотел, Лют Безродный, — прошипел Герел. — Теперь отпусти меня.

— И ты клянёшься, что не станешь искать мести? — хмыкнул я. — Не попытаешься убить нас?

Он дышал сдавленно, неровно. Ярость кипела в груди и требовала вырваться наружу. От него исходил смрад конского пота и старой дублёной кожи. Тело всё дрожало, но не от страха или холода, а от злобы.

— Не стану, — процедил кхазарин. — Клянусь Ветром и Небом.

Серьёзное заявление. Такая клятва многого стоит.

Её следует сдержать любыми способами.

Поэтому я перерезал Герелу глотку.

?-?----??----?-?

Мчались так быстро как только могли. Конь Герела почуял кровь хозяина и начал было брыкаться, но я покрепче сжал бёдра, сдавив ему рёбра, схватил за гриву и прошептал на ухо пару ругательств, которым обучил меня когда-то Кхазар.

И конь стал послушным.

Задор немного ревновал, поэтому держался близко и норовил цапнуть беднягу то за бок, то за ухо. Но пусть пока скачет налегке — медленнее устанет. Когда конь Герела запыхается, я пересяду на своего.

Алексей и Батур не проронили ни слова с того момента, когда я скинул кхазарского вождя на землю. Наверное, им не очень понравился мой поступок. Он был довольно нечестным и шёл вразрез с моралью варгийцев, которые, несмотря на свою холодную суровость имели дурную привычку относиться к врагам с излишним милосердием. И явно не вписывался в мировоззрение кхазар, для которых Степь сродни богам. Видит всё и запоминает. И может наказать.

Герел ведь клятву дал не искать мести и не убивать. Клятву перед наивысшими богами — Ветром и Небом, что покрывали не только Степь, но и весь мир.

Однако богов в нынешнее время не сыскать, и некому

спросить за нарушение клятвы. К тому же, под рукой Герела находились сотни всадников, которые никаких обещаний не давали. А сам Герел не был обязан своих воинов сдерживать от совершения этой самой мести.

Можно было, конечно, составить целый словесный договор, учесть все нюансы и подводные камни… Но пока мы бы закончили, кхазары уже настигли нас и прикончили.

Да и богов-то нет, опять же. Некому следить за соблюдением клятвы. А Степь — она… сущность отходчивая. Для своих, конечно.

Остановились мы только утром. Даже ближе к полудню. К тому моменту я уже успел загнать Задора, а Алексей с Батуром — вьючных лошадей, с которых перекинули груз на своих основных скакунов.

К тому же, вышло довольно удачно. Мы добрались до широкой реки, с которой Батур познакомился во время охоты на Бар-Могоя и помнил, где её можно пересечь. Оставалось надеяться, что преследователи — а они наверняка были — здешний брод не знали. Поэтому мы замели следы и перешли на противоположный берег. Добрались до холма, с которого удобно наблюдать за округой и за которым можно спрятаться от вражеского взора, и остановились передохнуть.

Костёр, естественно, разводить не стали. Перекусили вяленым мясом из запасов Батура. Уставшие лошади выглядели не очень хорошо. Некоторые даже улеглись на землю, но Задор храбрился и не подавал виду. Только щипал траву посвежее и, насытившись, начал кормить Йеллу. Правильно — сначала набраться сил самому, потом помогать другим. Иначе некому им будет помогать.

Некоторое время провели молча. Переводили дух. Батур забрался на вершину холма и, лёжа, наблюдал за горизонтом — не появились ли недруги.

И только когда завтрак немного переварился, Алексей начал назревший разговор:

— Ты поступил не по Правде, Лют. Он поклялся.

— И я помог ему клятву сдержать, — хмыкнул я в ответ. — К тому же, Правда на степь не распространяется, друг мой. Здесь есть только один закон.

— Какой?

— Закон сильного, — ответил за меня Батур.

Он сполз к подножию холма, уверив, что в ближайшее время ждать гостей не стоит. Почему — не уточнял.

Вообще, кхазары несравненно лучше ориентировались в степи. Мне куда ближе были леса, где я мог скрыться даже в паре шагов от врага, никогда не остался бы без крова над головой и с пустым желудком.

Не будь со мной Кхазара, когда мы странствовали по здешним местам, никакой империи бы не случилось. Скорее всего, я потерялся бы в этом бескрайнем море. Время, проведённое с ним, позволило овладеть некоторыми навыками, но чтобы стать степняком, надо родиться в Степи.

Я уж подумл, Батур решил поддержать меня, но не тут-то было:

— Однако ты поступил бесчестно, Лют, — добавил он, нахмурив брови. — Убил, не предупредив. Как вор. Такого духи предков не любят.

— Они тоже напали без предварительной записи! — возразил я.