Возвращение в Чарлстон
Шрифт:
Маргарет поблагодарила его с очаровательной улыбкой.
– Могу я попросить вас еще об одной любезности? – добавила она. – Мне на короткое время необходимо общество моего сына. Он должен проводить меня домой. Вам не трудно будет вызвать его из класса? Одна я не могу появляться на улицах, как вы понимаете.
Мистер Картрайт не понимал. Его жена обходилась без сопровождающих. Но за Стюартом он кого-то послал.
Вечером директор рассказал жене о визите Маргарет.
– Трэдды? – переспросила Мэри Картрайт. – Я этого имени сто лет не слышала. Я думала, никого из них уже не осталось. С этой семьей была какая-то
Муж постарался освежить прошлое у нее в памяти. Ту же услугу ему чуть раньше успел оказать Логан Генри.
– Ну, этим все объясняется, – покачала головой Мэри. – Бедная женщина, она почти всю жизнь провела в трауре. Она была в лиловом, так ведь? Лиловое носят год после черного. В будущем году она сможет ходить в розовом, если пожелает. Но вряд ли ей этого захочется, она, наверное, очень предана памяти своего покойного мужа, если провела в затворничестве столько лет. Как трогательно и как старомодно. Сейчас все понимают, что жизнь не должна стоять на месте. И по-моему, так сосредотачиваться на своем горе вредно для здоровья. Может быть, мне стрит черкнуть ей записку, я напишу, что хочу ее навестить. Ее нужно вернуть в общество.
Мэри Картрайт была не единственной, кого заботило будущее Трэддов. В нескольких кварталах от ее дома Логан Генри пил разбавленное виски в обществе Эндрю Энсона, президента банка; банк назывался «Каролинский аккуратист».
– Трэдды? Да, конечно, помню, имя-то громкое. Моя мать чуть было не вышла за Пинкни Трэдда, но он погиб во время землетрясения. Да, Господи, я, конечно же, помню Трэддов. Рыжие волосы и невозможный характер. Как зовут мальчика?.. Стюарт. Да, это внук того самого Стюарта, которого я знал. Он был из компании Уэйда Хэмптона, из тех ребят, что выгнали этих жуликов во время Реконструкции. Потом Хэмптон сделал его судьей. Господи, как давно это было… А я играл с Лиззи Трэдд, когда был маленьким. Она была старше меня года на три-четыре. Значит, сейчас ей около шестидесяти, но по ней этого никак не скажешь. Знаете, та самая Элизабет Купер, она руководила фосфатной компанией?
– Знаю, Эндрю. Но если мы сейчас предадимся воспоминаниям, то нам и ночи не хватит. А нам надо быстренько решить, как поступить с парнем, в пользу которого говорит только то, что его дед был связан с Уэйдом Хэмптоном. Вы сможете найти этому юноше работу у себя в банке?
– Конечно смогу. Вы говорите, он хотел записаться добровольцем? Настоящий Трэдд. Сколько ему? Шестнадцать?
– Будет семнадцать в июле.
– Достаточно взрослый, чтобы учиться, и достаточно молодой, чтобы не считать себя всезнайкой. Я его беру.
– Эндрю, вы настоящий друг. Но вот еще что. Он – единственный кормилец в семье. Я хочу, чтобы вы платили ему больше, чем он заслуживает. Плантация начала приносить очень приличный доход. Я перезаключу договор с управляющим и буду передавать вам по десять долларов каждую неделю, а вы будете вкладывать их в его конверт с жалованьем.
– Почему бы вам не платить их прямо ему?
– Он несовершеннолетний. Мне пришлось бы отдавать их этой кошмарной особе – его матери.
Эндрю расхохотался:
– Я вижу, вы очень любите своих овдовевших клиенток. Хорошо, согласен участвовать в заговоре. Надеюсь, этим я не преступаю закон?
В начале следующей недели Стюарт отправился
– Мы переедем в конце недели, повозки и рабочие руки в Барони, как всегда, найдутся. Стюарт, это же замечательно! В понедельник ты пойдешь на службу, и твой банк будет в двух шагах от твоего нового дома.
Банк, как и большая часть городских банков, находился на Брод-стрит. Трэдд-стрит была на один квартал южнее.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ
1918–1923
24
«Ты нужен дяде Сэму».
Этот плакат висел в приемной банка, Стюарт как раз проходил мимо него. Но Стюарт больше не пригибался, не чувствовал себя униженным – ему было не до этого. Он был слишком несчастен. Он ненавидел банковское дело, ему было тошно сопровождать Маргарет на приемы и танцевать с девушками, которые были на голову выше его; и его уже трясло при виде стариков и старух, которые наперебой твердили ему, как он похож на своего отца или, еще лучше, на деда. Кого-кого, а стариков в Чарлстоне хватало.
– Доброе утро, Стюарт.
– Доброе утро, мистер Эндрю.
– Один из наших клиентов хочет сделать особый вклад. Мистеру Уолкеру потребуется твоя помощь. – И Эндрю Энсон подмигнул Стюарту.
Стюарт кивнул с вымученной улыбкой. Когда-то эта затея с особыми вкладами его забавляла. Но сейчас он подумал только о том, что снова перемажет костюм или рубашку и мать прочтет ему очередную лекцию. В ячейках всегда было полно мусора, во многих и паутины, и занозить там руки было проще простого.
Сделать особый вклад означало спрятать ликеры и виски. Сторонники сухого закона уже победили в столице Южной Каролины Колумбии и теперь, несомненно, должны были победить в Вашингтоне. Восемнадцатая поправка победоносно шествовала по всей стране. В сентябре на территории штата запретили производство виски. Потом возьмут и запретят импорт. И кто может поручиться, что в конце концов законодатели не запретят держать в доме спиртное?
Эндрю Энсон сделал пристройку к банку – просторное помещение, сплошь уставленное стеллажами от пола до потолка. По городу быстро распространился слух о появлении «ячеек для особых вкладов», и многие клиенты поспешили зарезервировать места для запасов спиртного, которые хранили у себя дома, а также для новых партий, заказанных у поставщиков.
Стюарт с улыбкой подумал о перегонном кубе, который Сэм прятал у себя за магазином, в роще. Сэм Раггс иногда разрешал ему сходить туда и подбросить дровишек в огонь. Юноша живо вспомнил резкий, приторный запах булькающего варева и то, как в него падали мухи. Они кружились слишком низко над открытыми чанами и пьянели от алкогольных испарений. Иногда работники, приставленные к кубу, заключали пари, сколько насекомых встретит смерть в ближайшие десять минут.
Стюарт был готов биться об заклад, что благодаря сухому закону дела у Сэма пойдут в гору. Самогонный бизнес станет куда прибыльнее агентства по продаже «фордов». Но как же не хватало Стюарту честной трудовой грязи на ладонях и под ногтями, как тосковали по моторам его ловкие пальцы!