Возвращение в гильдию
Шрифт:
Задумавшись, Дерн неторопливо кивал в такт ударам, когда из ушей коснулся гулкий звон, за которым послышались сдавленные ругательства. В проходе возник пещерник, его лицо недовольно кривилось. Поискав глазами Мычку, он сердито произнес:
– Что же ты не предупредил, что дверь из металла? Я ведь со всей дури рубанул, едва секиру не попортил.
Отстранив пещерника, в лаз решительно вдвинулся Зола, за ним, как пес на привязи, поплыл сияющий шар. Шестерня опасливо посторонился, пропуская магическое создание, пошел следом, держась на почтительном расстоянии.
То и дело пригибаясь, уворачиваясь от торчащих отовсюду
Зола недолго всматривался в пыльные очертания, после чего резким движением выхватил из-за пояса платок и стал лихорадочно смахивать вековую пыль, едва не рыча от возбуждения. Под платком, что мгновенно превратился в грязную тряпку, начали проступать символы, а бурый оттенок исчез, уступив место матовой поверхности серо-зеленого цвета.
Сзади удивленно присвистнул Шестерня, сказал с изумлением:
– Едва секиру не обломал, а здесь ни царапины. Это что ж за металл?!
Зола не обратил внимания на пещерника, сощурившись, он водил пальцем по письменам выбитым в верхней части двери, время от времени издавая нечленораздельные звуки. Его лицо непрерывно шевелилось, эмоции сменялись одна за другой, от горького непонимания до умиротворенного просветления. Наконец он со вздохом отстранился, сказал сокрушенно:
– Бесполезно. Я не могу разгадать эти письмена, хотя, признаюсь, пару раз казалось, что всего на волосок от понимания. Часть символов как будто смутно знакомы, а отдельные я даже встречал в древних манускриптах, но все равно смысл ускользает, - он обреченно махнул рукой.
Неслышно приблизился Дерн, без интереса осмотрел находку, пробормотал рассеяно:
– И тут двери.
Поникший было Зола, мгновенно оживился, спросил напряженно:
– А где еще?
Болотник отмахнулся:
– Позади, в предыдущей пещере. В одном из проходов было нечто подобное.
– Он окинул взглядом дверь, ткнул пальцем в место, где глубоко выбитые в металле, темнели два косых креста.
– И значки похожие, только там вроде еще была вертикальная черта в конце, или не было...
– он задумался, двигая складками кожи на лбу.
Глаза мага полезли на лоб, схватив болотника за плечи, Зола с силой развернул его к себе, воскликнул страстно:
– Так почему не сказал! Ты себе представить не можешь, насколько это может оказаться важным.
Дерн пожал плечами:
– А что может быть важного в двери? Разве, что не как обычно- деревянная, а из неизвестного металла, и запирает не сарай а вход в пещеру... Так и что? Я их еще наверху насмотрелся, чтобы на каждую попавшуюся внимание обращать, - осторожно пошевелив плечами, болотник освободился от сжавшихся, как клешни, пальцев мага, и, не торопясь, покинул лаз.
Зола остолбенело смотрел ему вслед, затем перевел
– Да не переживай ты так. Чую, не последняя это дверь, ох не последняя. Пусть пока защита неприступна, - он легонько стукнул рукояткой секиры по металлу двери, прислушался к затихающему гулу, - но рано или поздно подберем, подберем ключик, или я - не пещерник.
Когда все трое вышли из узкого лаза, Мычка с любопытством оглядел товарищей, ненадолго задержался взглядом на вытянутом лице Золы, но промолчал, лишь кивнул, приглашая продолжить путь.
Миновав еще несколько узких проходов, подошли к широкому зеву расщелины. Высокий, почти на локоть выше самого рослого из наемников, потолок, стены раздавшиеся настолько широко, что, встав рука к руке, можно идти четверым в ряд, не боясь удариться о случайный выступ. Придирчиво оглядев вход, Шестерня удовлетворенно крякнул:
– Хороша дорога. Словно рудокопы мастерили.
– А это не они?..
– поинтересовался Мычка.
– Ты что!
– Шестерня отмахнулся.
– Боковины не отработаны, пол не вычищен, свод в натеках... Ни один, уважающий себя строитель, такой работы не сдаст.
– Что ж, тем лучше, - вершинник удовлетворенно кивнул, - значит, не наткнемся в конце на какую-нибудь изощренную ловушку.
– Или на железную дверь, - добавил Дерн.
Шагнули в зев, и, словно, очутились в заброшенной сокровищнице. Сумрак возвращал источаемое волшебной сферой сияние: стены засверкали желтоватыми вкраплениями, под ногами заискрились разноцветная пыль, а из под свода, тускло отсвечивая острыми гранями, поблескивали огромные мутные кристаллы. Не переставая восторгаться, Шестерня носился от одной стены к другой. То и дело слышался противный скрип, за которым следовал восторженный вопль пещерника, и извлеченный из стены блестящий камень скрывался в висящем у пояса кожаном мешочке.
Сперва едва двигались, вглядываясь с открытым ртом в подземные богатства, но вскоре пообвыклись, пошли шибче, лишь изредка кто-нибудь провожал взглядом особо крупный кристалл, да время от времени нагибался Дерн, что-то рассматривая в крошеве мелких камней под ногами.
Лаз постепенно сужался, так что сперва шли вплотную друг к другу, а потом и вовсе перестроились парами. Шедший первым, Мычка нахмурился, ощутив смутную перемену. Вокруг сгустилась тьма, под ногами поблекло разноцветное сияние, вкрапленные в камнях кристаллы налились багровым, и таращились из стены мутными буркалами, отчего коридор разом превратился в жуткое многоглазое чудовище. Идущий рядом Шестерня передернул плечами, сказал с содроганием:
– Кажись, все в порядке, а на душе муторно.
– Не у тебя одного, - произнес одними губами вершинник. Не оборачиваясь, сказал громче: - Дерн, Зола, ничего не чувствуете?
Зола промолчал. Погруженный в мысли, он широко шагал, высоко задирая ноги, дабы лишний раз не запинаться об усеявшие пол пещеры острые камни. При каждом шаге воздушные полы балахона вздымались, словно крылья, отчего маг напоминал сказочную птицу, забравшуюся далеко от насиженных мест.
– Жрать охота, - забыв, что на нем кольчуга, Дерн со смаком почесал грудь, ногти отвратительно скрежетнули по металлическим кольцам.
– А так, все как прежде, разве света поубавилось, да камни, кажись, поменялись. Шестерня, что скажешь?