Возвращение в небо
Шрифт:
Думаю, не ошибусь, сказав, что наступление советских войск под Сталинградом зимой 1942 года оказалось для противника более грозным, чем для нас было лето 1941 года.
Надежно замкнув кольцо окружения немецко-фашистских войск в Сталинграде, советские армии продвинулись далеко на запад и юго-запад, образовав внешний фронт. На только что освобожденную территорию, лежавшую между окруженной группировкой гитлеровцев и внешним фронтом, на многострадальную землю, по которой прошли сотни танков и которую безжалостно опалил огонь, одним из первых перелетел наш гвардейский полк.
Это был не обычный перелет
Техник моего самолета Василий Моисеев позаботился о том, чтобы положить все необходимое в фюзеляж "яка". Закончив хлопоты, он удобно устроился за бронеспинкой и принялся туго связывать шнуром сверток с инструментами.
– Что же наш аэродром, далеко будет от Сталинграда?
– не отрываясь от дела, спросил он.
Я уловил в его тоне не только естественное любопытство. Мы уже знали, что многотысячное гитлеровское войско надежно взято в кольцо, и каждому было ясно, что окруженные попытаются пробиться к своим.
Пройдясь перчаткой по целлулоиду планшета, я показал технику карту.
– Видите хутор Зеты? Здесь и расположится полк.
Наш правобережный аэродром находился между внутренним и внешним кольцом окружения гитлеровцев.
В Зетах мы увидели лишь три уцелевшие хаты да необозримую белую степь. Снег, прикрывший руины, воронки, разбитые танки и машины, брошенные боеприпасы, спрятал от нас и то, что могло пригодиться для устройства хоть какого-нибудь жилья. Хорошо хоть, что после ухода врага в Зетах остались земляные насыпи - капониры, в которые мы сразу поставили самолеты.
Одну хату заняли под столовую, в другой разместился штаб, третью отдали летчикам и техникам. Правда, в ней не могла поместиться и треть личного состава полка, поэтому пришлось рыть землянки. Позаботиться о себе, устроить ночлег и при этом быть постоянно готовым в любых обстоятельствах вступить в бой - на войне это было очень важно и непросто. Летчики и техники каждой эскадрильи выдолбили в мерзлой земле вблизи аэродрома углубления, прикрыли их железом, которое разыскали вблизи разбитых машин и самолетов, а сверху присыпали железо землей и снегом. Инженеры приспособили в землянках небольшие печурки. Не все, однако, успели устроиться до вечера. Нам с Василием, например, пришлось ночевать под самолетом, прикрывшись брезентовым чехлом. Зато уже на другой день специалисты из БАО, возглавляемого офицером Пушкарским, раздобыли для нас сена и мазута для топки печей. Над землянками заструился густой черный дым, и они сразу приобрели жилой вид.
Расчищенный от снега аэродром уже с утра позволял начать полеты. В набитом до отказа КП зуммерил телефон и непрерывно слышался голос начальника штаба Виктора Семеновича Никитина. Карта с нанесенной боевой обстановкой, висевшая на деревянной стене, чуть шевелилась от порывов ветра. Возле нее толпились командиры и летчики. Мороз стоял лютый, продрогли мы все основательно. Но один взгляд на карту способен был согреть любого: линия фронта пролегла уже вблизи Котельниково!
– Если так будем продвигаться вперед, успеем к курортному сезону в Алупку, - разглядывая карту, замечает Амет-Хан.
Женя Дранищев, как обычно, ловит каждую мысль, чтобы
– Оно, может, и так, - немедленно откликается он, - но насчет курортного сезона в Алупке - дело, на мой взгляд, сомнительное...
Амет-Хан порывисто оборачивается к Дранищеву. Несколько мгновений они разглядывают друг друга. После холодной бессонной ночи лица у обоих серые. Оба прячут носы в поднятые меховые воротники. Дранищев даже бороду прикрыл теплым шарфом.
– Мне кажется, ты просто забыл, кто в данном районе хозяин неба, задиристо произносит Амет-Хан. Но Женю Дранищева трудно сбить с толку.
– Ясно, кто, - живо откликается он.
– Девятый гвардейский, в котором служит доблестный сын Алупки Амет-Хан Султан!
– И не менее известный сын героического Ленинграда Евгений Дранищев, - не без ехидства уточняет Амет-Хан.
– Ну как, знаю я твою биографию?
– уже другим тоном произносит он.
– Только в общих чертах, - смеется Дранищев.
– Если рассмотреть этот вопрос глубже, то можно установить, что я родился недалеко от солнечного Крыма, в не менее солнечном городе Шахты.
– Прекрасно!
– оживляется Амет-Хан.
– Значит, мы сначала побываем у тебя на родине, а потом у меня. Иначе говоря, нас ждут два радостных праздника. Руку, друг!
Если завязался разговор между Амет-Ханом и неистощимым на острое слово Дранищевым, мы все умолкаем. Тут только успевай слушать, они и слова вставить не дадут!
На сей раз дружеская перепалка оборвалась внезапно: по телефону было принято боевое задание. Шестаков стал о чем-то советоваться с Верховцом и Никитиным. Первый вылет с нового аэродрома - дело ответственное и для командиров, и для летчиков.
Воспользовавшись наступившей паузой, я протиснулся поближе к карте, чтобы лучше все рассмотреть. Мне знакомы все аэродромы, станции, города. На этой большой территории теперь развернулись бурные события, ставшие известными всему миру. Я здесь все знаю. Вот бы поручили мне водить группы на штурмовку, прикрытие или сопровождение! Уж я бы постарался везде успеть и со всем управиться. Самолет у меня новый, исправный, летать бы и летать.
– Идем на штурмовку аэродрома Гумрак!
– вывел меня из задумчивости голос командира полка.
У меня екнуло сердце: неужели я не полечу в этой группе? Ведь я знаю на аэродроме в Гумраке каждое строение, каждую стоянку...
– Идем тремя шестерками. Одна прикрывает, две - для непосредственного удара.
После небольшой паузы подполковник Шестаков называет мою фамилию.
– Я слушаю, товарищ командир!
– Поведете шестерку воздушного боя. Наверное, я пошевелил губами или сделал какое-то движение, выдающее нетерпение.
– Спокойно, - поднял руку командир.
– Тебе знакомы тут все стежки-дорожки, и сам бог велел именно тебе проштурмовать их огнем. Поэтому и посылаю тебя на верхотуру.- Шестаков взглянул на комиссара, тот одобрительно кивнул.
– Только помни: не отвлекаться. Сразу попадешь под очередь "эрликона". Кстати, ориентирование на высоте потребует немного внимания... В Гумраке находится добрая половина транспортной авиации Паулюса. Порядочно там и истребителей, Если они успеют взлететь, будет жарко. Задание получено от самого командарма. Ясно?