Возвращение в небо
Шрифт:
В первый раз после побега мы были в хате, сидели за столом. Так не хотелось покидать эту гостеприимную семью. Но нужно было идти дальше. На прощание хозяин угостил нас самосадом, дал совет:
– Переберетесь за Днепр - там ищите партизан. Они и перебросят вас к своим. Держитесь южнее Канева, на Григоровку выйдете.
Мы с Виктором стояли в тесных сенях, и обоим виделся заднепровский лес. В нем было наше спасение.
Докурили цигарки.
– Если можно, дайте нам что-нибудь, чем можно в случае чего отбиваться, попросил Виктор. Хозяин
– Годится!
– удовлетворенно сказал Виктор.
– Спасибо. Будем наступать вернем. Обязательно вернем.
Эх, Виктор, Виктор! Мог ли ты тогда знать, что никогда больше не придешь в эти места!
...Незабываемая хата, милая Киевщина! Когда я теперь рассматриваю карту Украины, вспоминая города и села Донбасса, Николаевщины, Днепропетровщины, Запорожья, Крыма, над которыми приходилось бить врага, и милую весеннюю Черниговщину, где много летал, будучи летчиком-инструктором, то дольше всего мой взгляд всегда задерживается на Киевщине. Мне так хочется узнать о судьбе людей, которые суровой осенью 1943 года пригрели, приютили нас, поделились с нами последним куском хлеба, дали добрые советы. Что стало бы с нами без их доброй помощи, страшно даже подумать...
Постепенно мы с Виктором "вооружились". У нас уже были нож и молоток. Потом я нашел на току, где ночевали, гирьку. Привязал к ней веревочку - чем не средство самозащиты?
А когда было туго с пищей, тоже находили выход. Собирали на стерне колоски, обжигали их на огне, растирали в ладонях и получали зерно. Очень оно выручало нас. Я приспособился даже добывать огурцы в огородах: ложился на грядку и, чтобы никто не заметил, перекатывался по ней. Огурцы, как камни, впивались в бока. Прокатишься раз-другой - полная пазуха...
Так, день за днем, мы упорно шли к Днепру. Думал ли я когда-нибудь раньше, что настанет час, когда эта река станет в моей жизни самым важным рубежом, за которым - конец плену...
Мы оба так жаждали увидеть могучую ширь Днепра, что, когда голубая широкая лента предстала пред нами во всей своей красе, ни у меня, ни у Виктора не было сил для бурного излияния чувств. Мы просто застыли, пораженные величественной панорамой заднепровских далей с партизанскими лесами и тем, что цель наконец достигнута.
Постояли на круче, помолчали, потом опустились на землю, снова поглядели вдаль и опять не нашли слов, чтобы сказать друг другу о переполнившем нас счастье.
Да и о чем было говорить? Все так ясно: спустись вниз, переплыви реку - и конец всем мучениям!
А вдруг что-то помешает нам? Вдруг здесь, на последнем этапе, случится непоправимое?
Эта мысль, видно, пришла обоим одновременно, потому что мы, не сговариваясь, встали и начали спускаться по тропинке. Она привела нас во двор, окруженный садом. Нам явно везло: у колодца увидели миловидную девушку. Направились прямо к ней, попросили напиться. Девушка улыбнулась, показала рукой на полное ведро.
И тогда, так же как после прыжка из вагона, наступила нервная
Мы начали брызгаться, смеяться, шутить, начисто забыв, что находимся еще на оккупированной врагом территории и можем накликать на себя беду.
Но чувство беззаботности длилось недолго, не больше минуты. Мы с Виктором пришли в себя, посерьезнели. Девушка ни о чем не спрашивала. Она показала, как пройти к Днепру. Предупредила, что вода еще не холодная, что переплыть реку можно вплавь или на лодке.
Не теряя времени, стали спускаться по тропинке. Тропинка была такая узкая, что невольно наводила на мысль: в случае встречи с недругом - не разминешься. Поэтому оба держали наготове свое "оружие".
Вдруг слышим впереди голоса. Застыли на месте. Приготовились к стычке. Видим, навстречу идут мужчина с мальчишкой-подростком. Заметив нас, они опасливо остановились.
– Куда путь держите, добрые люди?
– робко спросил мужчина.
– К Днепру.
– А что вам там нужно?
– поинтересовался он.
– Нам надо на тот берег, - сказал я, и мы подошли ближе.
– Как же думаете переправляться?
– уже спокойно задал вопрос незнакомец.
– Это наше дело, - настороженно ответил Виктор. Крестьянин чему-то улыбнулся, внимательно оглядел нас, решительно произнес:
– Я помогу. Пошли.
Мы последовали за ним. Мальчонка - тоже.
Предстояло спуститься еще ниже с невысокого обрыва, и добровольный провожатый уверенно повел нас по утоптанным ступенькам.
Днепровская вода теперь плескалась у наших ног. Противоположный берег казался очень далеким и как будто осевшим. Я стоял над рекой, смотрел на воду, на незнакомца и душой чувствовал, что человеку, который привел нас сюда, можно верить. А наш провожатый, видя нашу радость и взволнованность, ждал, пока мы успокоимся, свыкнемся с обстановкой.
– Ну, так как вы переплывете на тот берег?
– переспросил он, дружелюбно глядя на нас.
– Может, вы посоветуете, как это сделать?
– Это другой разговор... Куда же вы намерены добираться дальше?
– До Москвы, - вырвалось у Виктора.
– До Полтавы, - сократил я расстояние, и мы втроем рассмеялись.
Потом мужчина обратился к сыну:
– Иди домой. Я перевезу товарищей и вернусь.
Мальчонка вмиг скрылся в кустах. Наш перевозчик вошел в заросли, и мы увидели там аккуратную, небольшую лодку с веслами.
– Садитесь, - пригласил он.
Мы бросились к лодке. Незнакомец оттолкнул ее и занял место на веслах.
Чем больше удалялись мы от берега, тем теснее прижимались с Виктором друг к другу, тем чаще обменивались вопросительными взглядами. Крестьянин так легко гнал лодку, так по-спортивному владел веслами, что мы стали сомневаться, тот ли он человек, за которого себя выдает.
Гребец молчал. Это настораживало, даже пугало. А все же наше доверие к нему росло с каждой минутой.
– Где вы попали в плен?
– нарушил он наконец тягостное молчание.