Возвращение в небо
Шрифт:
Хата, в которую мы попали, не отличалась большими размерами. Почти все помещение занимала убранная тыква: старики делали заготовки на зиму. Ночевать в хате было негде, и мы с разрешения хозяев ушли на огород, где уже заприметили стожок сена. Сделав в сене удобное углубление, мы с Виктором вернулись в хату, чтобы попросить одеяло. Каково же было наше удивление, когда увидели, что Татьяна Семеновна успела нагреть воду и поставила корыто: баня для нас была готова...
Только матери умеют так угадывать, что нужно человеку после тяжелых мытарств!
Хорошо вымывшись, мы вернулись в свое укрытие с двумя домоткаными
Утром, не теряя времени, отправились на розыски партизан. Долго бродили в лесу, останавливались у дорог со следами колес и копыт, прислушивались к каждому звуку, но ничего не нашли. Расстроенные, возвратились в село. Разговорились с одним из жителей. Он спросил, кто мы и куда идем. Мы рассказали о своем намерении. В ответ наш собеседник буркнул что-то невразумительное и не захотел продолжать разговор на эту тему. Спросил только, где мы остановились...
– Знаю, знаю, это дед Иван Шевченко...
– сказал он и, о чем-то подумав, неожиданно посоветовал: - Крутитесь среди людей - они подскажут то, что вам нужно. Приходите на бригадный двор...
– А если на гитлеровцев нарвемся?
– У нас их нет. Поперли отсюда...
На другой день снова встретились с тем же человеком и снова - о том же. Теперь он выслушал нас более доброжелательно, указал дорогу, на которую следовало обратить внимание. Два дня мы безрезультатно дежурили под старым дубом у той дороги. И только на третий увидели группу вооруженных людей. Оба чуть не запрыгали от радости. Когда партизаны приблизились, я вышел навстречу и направился прямо к командиру, приложив руку к своей кепчонке:
– Здравия желаю, товарищ командир! Разрешите...
– Кто такие?
– резко оборвал он, схватившись за автомат.
Партизаны остановились. Командир, высокий, бородатый человек с красной ленточкой на головном уборе, сурово оглядел нас. Я коротко рассказал о себе, о Карюкине, надеясь, что наша история, наши офицерские звания говорят сами за себя. Но мы с Виктором не знали суровых законов партизанской жизни.
Командир не поверил ни тому, что мы выскочили на ходу из немецкого поезда, ни тому, что мы оба действительно офицеры-летчики. Он приказал нам убираться...
"Вперед!" - приказал командир, и партизаны двинулись за ним. Мы остались у дерева. Когда последний боец прошел мимо нас, мы переглянулись и побежали вдогонку.
Партизаны остановились. Я снова подошел к командиру:
– Вы не имеете права отказывать нам!
И тут он, видно, поверил. Поверил не словам - мой голос, глаза, удрученное лицо Карюкина убедили командира, что мы не лжем. Наступило тягостное молчание.
– Мы идем на боевое задание, - уже иным тоном произнес наконец командир. Сколько времени это займет, неизвестно...
Теперь мы с Виктором не поверили ему.
– Вы хотите бросить нас!
– вырвалось у Карюкина. Бородач приблизился ко мне. От него пахло дымом и сырой одеждой.
– Слово коммуниста: мы придем за вами, - и протянул руку...
Хозяева по нашему настроению догадались обо всем. Да мы и сами признались, что нам придется подождать, пока за нами придут.
– Вари, мать, побольше борща, - сказал Иван Степанович.
– Чем сами кормимся, тем и поделимся с вами...
Настроение было хорошее. Мы отдохнули, окрепли,
Прождав два дня, мы с Виктором снова вышли к знакомому дубу. По дороге тянулся свежий след от колес. Он повел нас в глубь леса. Боясь потерять след, мы волновались и ужасно торопились. Вдруг окрик: "Стойте! Руки вверх!"
Из-за дерева показался молодой парень с автоматом. Красная полоска на его фуражке обрадовала нас: в подобный "плен" мы сдались с удовольствием.
Парень с автоматом повел нас в глубь леса. И вскоре мы попали в настоящий поселок из высоких, крытых сеном шалашей. Здесь нас передали другому часовому. Мы с Виктором уселись на бревне. "Неужели начинается все сначала?" - взглядами спрашивали мы друг друга.
Ждать пришлось недолго. Нас привели в просторный шалаш со столом и скамейками, сделанными из горбыля и кругляков. Мы предстали перед командиром соединения партизанских отрядов [6] Иваном Приймаком и комиссаром Емельяном Ломакой.
Выслушав историю нашего побега, Приймак и Ломака поверили нам и даже объяснили, почему нас с Виктором не сразу взяли в отряд. Оказалось, что несколько дней назад в расположение партизанских отрядов пытался проникнуть шпион, выдававший себя за летчика, Героя Советского Союза, бежавшего из концентрационного лагеря.
6
Речь идет о партизанском соединении имени Чапаева.
– Прим. ред.
Во время разговора в шалаш вошел довольно молодой, по-боевому снаряженный человек. Командир и комиссар доложили ему о нас и сообщили, что мы хотим остаться в одном из отрядов до подхода советских частей. Незнакомец окинул нас обоих быстрым внимательным взглядом и обратился почему-то ко мне:
– Вам приходилось стоять на аэродромах двадцать третьего района авиационного базирования?
Я удивился, что здесь, так далеко от Южного фронта, знают о 23-м РАБе, но не подал вида. На вопрос надо было отвечать, его, конечно, задали не из праздного любопытства.
– Приходилось, - сказал я.
– Кого знаете из двадцать третьего РАБа?
– в упор посмотрел на меня собеседник.
– Проценко, Кузнецова...
– начал перечислять я. Незнакомец, услышав эти фамилии, жестом прервал меня и крепко обнял, лицо его расплылось в улыбке.
– Так подготовить шпионов не под силу ни одной разведке в мире... Совсем недавно я разговаривал с Проценко и Кузнецовым. Уверяю вас, это наши парни, сказал он командиру и комиссару.
Нас познакомили. Это оказался командир оперативной группы штаба партизанского движения Украины Александр Тканко [7] . Неделю назад его забросили самолетом в Приднепровье, с заданием объединить местных партизан для помощи Красной Армии при форсировании Днепра.
7
Позднее Александру Васильевичу Тканко было присвоено звание Героя Советского Союза.
– Прим. ред.