Возвращение в Сокольники
Шрифт:
– Спасибо, – поблагодарил «важняк». – Вы хотите, чтоб я тоже разжился?
– Э нет! – покачал головой Георгий Суренович. – Сейчас на этом не разживешься. То было первое время, самое первое время, когда все только начиналось! Теперь выгоднее выписывать какие-нибудь местные газеты и просто передирать кроссворды оттуда, выдавая их за свои. Так тоже делают.
– Надо же! Видимо, совсем совесть потеряли?
– Вы правильно понимаете, Александр Борисович. Я ж говорю, что у вас бы обязательно получилось… А я вот пробовал сочинять, – мечтательно добавил Георгий Суренович. – Скрывать не буду. И что же? Знаете, сколько усилий?
– Сколько?
– Очень
– Может, стоит снова попробовать? – предположил Турецкий. – Поучиться. Не все же дается вот так, с ходу. Долго вы учились этому?
– Нет-нет, бесполезно! – засмеялся и замахал руками Георгий Суренович. – Для этого нужен особый талант. А еще выяснилось, знаете, что сочинять кроссворды не так уж и интересно. Вот отгадывать их! И это разочаровало меня еще больше.
– Ну вот видите, значит, и у меня ничего бы не получилось, – сказал Турецкий. – Тем более что и разгадывать их я не большой любитель.
– Нет-нет, Александр Борисович! Поверьте старику, у вас бы вышло. Я это точно вам говорю.
– Да вы просто хотите мне польстить!
– Конечно, хочу, Александр Борисович! – снова засмеялся Георгий Суренович. – И чтоб вы не хмурились. Вот доживете до моих лет…
– Доживу ли? Это – серьезный вопрос. – Турецкий задумался.
– О чем вы говорите? – улыбнулся старик. – Не смешите меня, Александр Борисович. Вы еще в полном порядке! А что, возникли проблемы? Смотрите!… У меня, пардон, есть один знакомый андролог…
– Нет, дело не в этом, – засмеялся Турецкий.
– Ну слава богу. Тогда в чем дело? Да вы не тушуйтесь, я же свой!
– Отяжелел я будто. Не понимаете? Не знаю, как это объяснить получше. Вот, например, смотрю на вас и завидую вашему спокойствию: сидите, решаете свои кроссворды…
– А вы?
– А я тороплюсь! У меня совсем не остается времени…
– Ну у вас же работа такая, – объяснил Георгий Суренович.
– Не то… – поморщился Турецкий. Он совсем не собирался посвящать постороннего человека в собственные проблемы, просто само как-то вырвалось, и Турецкий уже жалел о начатом разговоре.
– Я, кажется, понимаю вас, Александр Борисович. – Старик подчеркнул свою «догадку» поднятым указательным пальцем. – Это у вас, знаете ли, возрастное. Да-да, есть такой момент в жизни, как раз примерно в ваши годы, когда человек вдруг осмысливает, что он прошел, и начинает думать, сколько осталось. Это обязательно проходит каждый из нас. Такое, извините, предчувствие грядущего климакса. – Он засмеялся. – Но это не опасно. Это естественно. А то, что вы об этом задумались, говорит, что вы еще молоды, еще чего-то ждете, не примирились, как я, например, со своими кроссвордами. Посмотрите на настоящих стариков. Где они? Чем они занимаются? Вяжут – подумайте только! – гуляют с внуками, копаются в садиках, решают кроссворды. Они уже все! Они все о себе знают. Многие даже не догадываются об этом, но организм, природа их смирилась и успокоилась. А вы – нет, боретесь. Значит, вам еще не скоро.
– А вдруг это совсем не то? – скептически усмехнулся Турецкий. – Не может же быть так, чтоб все кругом смирились, а один я, такой бунтарь и сумасшедший, остался? Есть и помоложе меня, мои знакомые, которые, как вы уже сказали, и вяжут, и копаются в огородиках, парятся в банях, решают кроссворды или еще что-то в том же духе. Их-то как понять? Они же нормальные
– Они-то? – хитро прищурившись, покачал головой старик. – Про них не знаю.
– Александр Борисович! – закричал из угла Максим. – Вы не можете подойти ко мне?
– А что у тебя случилось? – обернулся Турецкий.
– Да тут вот есть…
Турецкий выразительно развел руками, а Георгий Суренович понимающе кивнул: ничего не поделаешь, прервал их содержательный диалог практикант…
Не имел ни желания, ни интереса Турецкий возвращаться к своим давно забытым делам, прочно занимавшим место в архиве. На одно из таких, вероятно по чистой случайности, и наткнулся Максим.
– Зачем ты залез сюда? – строго спросил Александр Борисович. – Разве не видишь, здесь стоит гриф «секретно»?
– А вы сами посмотрите на срок давности! – возразил практикант. – Не сегодня завтра кончится. И потом, я подумал, что вам самому это может быть интересно. Вы на эту папку обратите внимание.
Турецкий взял в руки увесистый том, раскрыл на сделанной закладке. И… удивился, увидев свое имя и фамилию. Хмыкнул, устроился за соседним столом и стал листать страницы…
Это были секретные материалы Управления делами Генеральной прокуратуры, которые, скорее всего, попали сюда по чьему-то недосмотру, по ошибке, за которую прежде просто сняли бы голову с виновного. Да, конечно, после всех пертурбаций, после бесконечных смещений и перемещений в кадрах, после свистопляски с вечными «исполняющими обязанности генерального», чем резко отличались девяностые годы, особенно их середина, ничего особо секретного даже для постороннего в этих материалах не было. Но все же…
Итак, халатность неизвестного Турецкому сотрудника Управления делами позволила Александру Борисовичу по прошествии определенного времени обнаружить удивительную и не очень приятную для себя информацию. Собственно, следовало бы вообще разобраться, каким это образом отчет Службы собственной безопасности оказался среди материалов Управления делами? А надо? В смысле разбираться?…
Оказывается, еще в девяносто шестом году, сам того не желая, Александр Борисович невольно подставил двоих своих коллег. Это было одно из модных тогда «взяточных» дел, участники которого оперировали практически запредельными суммами. Дело оказалось настолько разветвленным, будто метастазы запущенной раковой опухоли, что из него по определению суда было выделено несколько самостоятельных дел, расследованием которых и занимались cледователи Генпрокуратуры Юшманов и Однокозов. С первым из них Турецкий был знаком, образно говоря, шапочно, а со вторым, как казалось, был даже в приятельских отношениях.
Потом он улетел в командировку в Штаты. Вернувшись ненадолго, был откомандирован в Германию, в Гармиш-Партенкирхен, к Питеру Реддвею, у которого считался заместителем в секретной школе по борьбе с терроризмом «Файф левел». Словом, когда вернулся домой, не без удивления узнал, что оба его бывшие коллеги оказались изгнанными из Генеральной прокуратуры. А один из них даже осужден, правда на небольшой срок. Но ведь статья – она и есть статья, сколько б ты по ней ни имел.
Однако в ту пору, как вспоминал сейчас Турецкий, ему было не до чужих несчастий, и он пропустил услышанную весть как-то мимо ушей. А сейчас поневоле ткнулся носом в свое прошлое. И оно очень не понравилось Александру Борисовичу.