Возвращение в строй

Тамоников Александр

– Это вы-то старые? В ваши годы еще детей заводят, – снова улыбнулся Кулагин.

– Ну, ты дал. Смотри, Анна, яйца курицу начали учить. Свою жизнь наладь для начала и до моих лет доживи.

– Постараюсь.

– Почему бы тебе, Паша, не познакомиться с Ларисой? Ну, хотя бы просто так сначала. А там, глядишь, и получится что, – не оставляла Анна Сергеевна животрепещущую тему потенциальной невесты.

– Вряд ли, – ответил Павел.

– Но почему? Многие сходятся из тех, кого знакомят друзья или вот как мы, соседи.

– Да

я не спорю, Анна Сергеевна, но не готов к семейной жизни. Не представляю себя в роли жениха. Не по мне все эти ухаживания, цветы, хождения по кафе, кинотеатрам, прогулки по паркам. Я к такой жизни не привык. Возможно, привыкну, позже, сейчас нет.

– И что, так и будешь куковать один в своей квартире? Одному, Паша, плохо, мы с Жорой хоть поругиваемся иногда, а хоть есть с кем просто поговорить. А одному с кем разговаривать? Со стенами да с мебелью?

Кулагин прикурил сигарету, встал из-за стола, подошел к окну, за которым от ветра качалась высокая и развесистая береза, которую посадили жильцы на новоселье, и задумчиво произнес:

– Одиночество не тяготит меня, Анна Сергеевна. Да я другой жизни и не видел. Служба занимала почти все время.

– Во, за службу надо выпить, – воскликнул Маслов, разливая водку из второй бутылки. – Расскажи, Паша, где служил-то?

– А разве в отпуске не рассказывал?

– Нет, спрашивал, ты не ответил. Да и был-то ты дома неделю, не больше.

– Рассказывать нечего. Служил в отдельном рембате заместителем командира по вооружению.

– Серьезная должность, у нас такой не было.

– Заместитель по вооружению – такой же зампотех.

– А-а, – кивнул опьяневший Маслов, – зампотех был. – Он поднял вверх большой палец: – Вот такой мужик. Бухал только по-черному. Списали его. Погоди, тебя, случаем, не за то же уволили?

– Нет, дядя Жора, меня сократили. Вернее, всю часть расформировали, молодых офицеров, лейтенантов, старших лейтенантов по другим частям разбросали, ну, а меня и других замов вместе с комбатом на «гражданку».

– Странно, сейчас вроде армию, наоборот, усиливают, из-за Украины и НАТО.

– Усиливают боевые части, а тыловиков сокращают. Хотя, возможно, только наш батальон и расформировали.

Кулагин не имел права раскрывать то, где на самом деле проходил службу. Про рембат он сказал случайно. Первое, что пришло в голову.

– Теперь пенсию хорошую положат, у военных пенсия, столько на «гражданке» честно не заработаешь, – покачал головой Маслов.

– Да нет, дядя Жора, до пенсии выслуги лет не хватает. Льготы какие, может, и будут, а вот пенсию придется зарабатывать, как все.

– А сколько ты прослужил, Паша?

– С училищем почти двенадцать лет, без училища – семь.

– Ну?

– Что ну?

– У нас в соседнем подъезде Бориса Косого сын ротным из полка местного уволился. Тоже капитана получил и уволился, но уже полгода, как «бабки» в части получает, хату ждет.

Борис говорил, пока квартиру ему не дадут, будут платить, а потом пенсия. И получает сын его эти деньги. А прослужил, если брать пять лет училища, на два года меньше, чем ты.

– Так сын вашего друга в боевой части служил.

– Это да. У них один батальон постоянно где-то на Кавказе стоит.

– Вот видите, боевым офицерам платят, тыловикам нет. И это справедливо.

– Ни хрена не справедливо.

– Да что об этом, дядь Жор? Я молодой, здоровый, заработаю себе на жизнь.

– Само собой, но с пенсией оно повеселее было бы.

– Кто спорит, но ничего не поделаешь.

– Кем работать думаешь?

– А что, сейчас в городе много вакансий?

– Да, с работой напряги, – вздохнул Маслов. – Нет, сторожем куда-нибудь на «десятку» сутки через трое устроиться можно, но разве это зарплата? Половину за жилье отдашь, второй половины только на хлеб и хватит.

– Будем смотреть, дядь Жор. На первое время деньги есть. Проведаю одноклассников, однокурсников, что в городе остались. Кто-то должен был или в чиновники, или в бизнесмены выбраться. Устроюсь.

– Без базара, – проговорил сильно опьяневший Маслов. – А теперь спать.

– Вот так всегда, Паша, пьет, закусывает, разговаривает вроде по делу, а потом словно мозг выключается, – пожаловалась Анна Сергеевна.

– Бывает. Давайте я дотащу его до кровати.

– Дотащи, Паш, а то мне тяжело. Это раньше носила его со двора, сейчас здоровье уже не позволяет.

– Да какие проблемы, занесу, вы двери откройте, пожалуйста.

Кулагин перенес Маслова в соседнюю квартиру, уложил на кровать в спальне, Анна Сергеевна раздела его и вернулась к Павлу, убрала все со стола, помыла посуду. Уходя, напомнила:

– Так ты о Ларисе подумай, Паша. И как о женщине, и как о хозяйке. Мужика обустраивать, кормить надо.

– Подумаю, – пообещал Кулагин.

Закрыв за соседкой дверь, он снова прошел на кухню. Спать не хотелось. За окном пошел дождь, не по-летнему мелкий и нудный. Павел присел на табурет, закурил. Неожиданно его сотовый пропиликал сигналом вызова. Он удивился, интересно, а это кто еще, да в такое время? Часы показывали, без пяти одиннадцать.

– Кулагин? Не спишь? – Это звонил его теперь уже бывший командир отряда спецназа «Центр» полковник Данилов.

– Хороший вопрос, товарищ полковник.

– Ну, я в смысле, не разбудил?

– Нет.

– Уже дома?

– Дома.

– И что делаешь?

– Водку пью!

– Серьезно?

– По голосу незаметно?

– Не заметно.

– Тем не менее.

– Ты это, Паша, брось, водка еще никого до хорошего не доводила.

– А трезвый образ жизни? А образцовое исполнение своих обязанностей? А выполнение практически всех боевых задач? К чему это привело? К тому, что меня как щенка выбросили со службы?