Шрифт:
Глава первая
Железнодорожный экспресс Москва – Переславль прибыл на вокзал областного центра точно по расписанию, в 17.05. Возможно, из-за того, что сегодня, 12 июня, был выходной день, народу ехало немного. Капитан запаса Павел Кулагин с десантной сумкой в руке покинул вагон, прошел через зал ожидания, вышел на привокзальную площадь и не узнал район. Он не был в родном городе почти год, и за это время вокруг все изменилось до неузнаваемости. Раньше прямо от вокзала к площади шла прямая дорога, по обеим сторонам которой ютились на крошечных участках такие же крошечные дома частного
Кулагин достал сигарету, прикурил.
И тут же откуда-то появился полицейский патруль. Двое полицейских, хорошо, что без автоматов.
– Гражданин, вам известно, что курение в общественных местах запрещено? – спросил подтянутый лейтенант.
– Слышал о новом законе, но рядом со мной никого нет, какое же это общественное место?
Вперед вышел сержант. Он был менее вежлив:
– Умный, да? Говорят тебе, курить запрещено, значит, туши окурок и в карман, пока на штраф не налетел.
Кулагин хорошо относился к ребятам из МВД. Вместе с ними не в одном боевом выходе дрались плечом к плечу с разной бандитской нечистью, но то были боевые офицеры. А эти?
– А что это за тон, сержант? – возмутился он. – И вас что, перед тем как обращаться к кому-то, представляться не учили?
– Борзый, – проговорил сержант и повернулся к лейтенанту: – В отделение его? Проверим, что за «птица», заодно объясним, как следует вести себя с представителями власти.
– Помолчи пока, – кивнул напарнику лейтенант и представился: – Лейтенант Воропаев, линейный отдел полиции. Попрошу ваши документы.
– Это другое дело, учитесь, сержант.
Тот недовольно отвернулся.
Павел достал удостоверение офицера Службы безопасности, его предстояло обменять на военный билет в связи с увольнением, но пока оно считалось действующим. Имелся у Кулагина и паспорт. В отличие от армейских офицеров, у бойцов отряд спецназа, подчиненных ФСБ, паспорта оставались на руках. Мало ли какую задачу и в каком качестве предстоит решать?
Но лейтенант выбрал удостоверение и, открыв его на первой странице, тут же протянул документ обратно:
– Извините, товарищ капитан. Почему не предупредили сразу?!
– Но я же нарушил закон? – усмехнулся Кулагин. Впрочем, исправлюсь! – Он затушил окурок, бросил его в урну и добавил: – Один вопрос, лейтенант.
– Да?
– Раньше здесь было много такси. Как сейчас найти машину, не подскажете?
– Наберите на сотовом номер… – назвал цифры офицер, – и такси подъедет через
– Значит, сейчас так, да?
– Так точно.
– Да ладно, Валер, – вновь выступил сержант, – какой номер? Оператор точно скажет, что свободных машин нет. – Он повернулся к Кулагину: – Вы, товарищ капитан, зайдите за здание слева от вас. Там частники работают. Правда, берут дороже, но зато всегда на месте.
– Что же вы не боретесь с незаконной предпринимательской деятельностью? – вновь улыбнулся Кулагин. Этот диалог с полицейскими немного взбодрил его после вчерашней «отвальной», когда он, как говорится, «выставлялся» перед отъездом и в экспрессе чувствовал себя плоховато. Похмеляться же не стал по той причине, что никогда не похмелялся. Правда, и пил Павел мало. Но это было там, в той боевой жизни, что будет в новой, неизвестной, непонятной, штатской, не знал никто, и в первую очередь сам капитан Кулагин.
– А как бороться с частными извозчиками? Они ставят машины на разрешенную, платную, между прочим, стоянку. Якобы ждут приезжающих родственников, – ответил лейтенант.
– Ясно. Благодарю.
– Всего хорошего!
– Взаимно.
В кармане у Кулагина лежало пять с половиной тысяч рублей. В сумке еще сто тысяч, весь его стратегический запас. Уволен он был по статье, и на пенсию рассчитывать не приходилось, тем более на квартиру. Впрочем, квартира у него была, небольшая «двушка», всего сорок пять квадратных метров, но своя, точнее, оставленная в наследство матерью, умершей уже в таком далеком 2002 году. Отца капитан не помнил. Да отец его и не видел, подполковник, командир батальона, Николай Павлович Кулагин в мае 1986 года подорвался на мине возле Кандагара в Афганистане. Павел же родился в восемьдесят пятом. Отец должен был приехать в отпуск ко дню рождения сына, и приехал, но в конце мая, в закрытом цинковом гробу и в сопровождении сослуживцев. Естественно, годовалый ребенок помнить этого не мог.
Кулагину не пришлось выискивать частника. Уже на углу к нему подошел мужчина лет пятидесяти:
– Добрый день! Сразу видно военную выправку.
– Скорее уж добрый вечер, – улыбнулся Павел.
– А какая, собственно, разница, день, вечер, утро, ночь, главное, чтобы добрые.
– Вы правы.
– Вижу, вам нужна машина, молодой человек?
– Да.
– И куда ехать?
– На Нестерова.
– Улица Нестерова большая.
– В самый конец, если от проспекта, к перекрестку с Тургенева, крайний левый дом.
– Угу! Девятиэтажка двухподъездная?
– Точно так!
– Говорю же, видно человека военного. Триста рублей устроит? Сразу скажу, такси возьмет в два раза меньше. Но у них заказы, у них оператор, система. Мы же, частники, работаем в одиночку, да еще незаконно. Но жить-то как-то надо! На пенсию не проживешь.
– Триста так триста, – согласился Кулагин, хотя не в его положении было шиковать.
– Тогда стойте здесь, я мигом подгоню машину.
– А здесь остановка разрешена?
– Нет, конечно, но все останавливаются. Чем мы хуже?
Мужчина исчез за углом, и вскоре перед Кулагиным притормозил «Рено». Он бросил сумку на заднее сиденье, сел впереди рядом с водителем, и тот сразу тронулся с места.
Видимо, он был по природе разговорчив, а сегодня пришлось больше молчать, поэтому и решил отыграться на Кулагине.
– Так я угадал, вы военный? Офицер?
– Был.
– Уволили?
– Да.
– Такого молодого? Вам же, по-моему, и тридцати лет нет?