Возвращение живых мертвецов
Шрифт:
Величавый щелкнул пальцами, и тут же рядом с моей койкой возник стул – я даже не успела заметить откуда он появился.
– Вот и чудненько, – проговорил величавый, усаживаясь на стул, – как вы себя чувствуете?
Неважно я себя чувствовала. Я так и сказала ему:
– Неважно…
– А вы ложитесь, ложитесь… – заботливо уложил мою голову на подушку величавый, – вы еще очень слабы, вам отдыхать нужно… Как ваше имя?
– Калинова Ольга, – чуть было не ответила я, но сдержалась. Кавказцы, конечно, разыскивают Васика. Но они видели
Разыграю пока временную амнезию. Осторожность никогда не повредит.
– Не помню… – простонала я, – ничего не помню. Какой сегодня день?
– Понедельник, – ответил величавый и посмотрел на часы, – половина третьего пополудни. А вы, уважаемая, что – совсем ничего не помните или?..
Понедельник! Плакала моя работа… Впрочем, какая мне сейчас работа. С постели подняться не могу.
– Совсем ничего не помню, – подтвердила я, – где я нахожусь? Как я сюда попала.
– Ну, это я вам с удовольствием расскажу, – ласково улыбаясь, проговорил величавый.
Прежде чем начать мне что-либо рассказывать, он достал из внутреннего кармана пиджака, который оказался у него под халатом, курительную трубку, но курить не стал, просто стиснул мундшук зубами, словно так ему было бы удобнее говорить.
– Вас привезли к нам санитары скорой помощи, – произнес величавый.
К нам? Куда это к нам?
– Где я? – снова простонала я. – Кто вы?
– Вы находитесь в районной психиатрической больнице, – с готовностью подсказал мне величавый, – а я – главный врач этой больницы. А зовут меня Никифор Никифорович. Правда, сомневаюсь я, что вы запомните мое имя… учитывая ваше-то состояние…
Запомню, запомню…
– Итак, – продолжал величавый главврач районной психиатрической больницы Никифор Никифорович, – санитары скорой помощи сказали, что вас нашли в зрительном зале кинотеатра… К сожалению, не помню, как назывался кинотеатр. Вы находились без сознания, а граждане, которые скорую помощь вызывали, вас в сознание привести никак не могли. В машине скорой помощи с вами случился какой-то припадок, вы стали буйствовать, в результате чего вас пришлось даже привязывать к койке. Ну, а после проверки вашей крови на содержание в ней наркотических веществ, вас привезли к нам. Так как никаких наркотических веществ в вашей крови не нашли.
– Что со мной? – совсем умирающим голосом прохрипела я. – Чем я больна?
– Пока еще я не определил точно диагноз, – сказал Никифор Никифорович, – но, судя по всему… Налицо все признаки нервного истощения. Да-да! – он взял меня за руку и участливо склонил голову. – Именно нервного истощения. Временная амнезия, невероятная слабость…
Знал бы ты, какие я нервные потрясения последние дни испытываю, говорил бы ты тогда про нервное истощения с таким трагизмом.
– Меня можно вылечить? – задала я самый идиотский вопрос, какой только могла придумать.
– Конечно! – горячо заверил меня Никифор
Ну, пара недель, это ты, дядя, хватил. Через несколько часов я буду уже на ногах, а назавтра я отсюда уйду. Проблем с выпиской из больницы у меня не будет – документов у меня при себе никаких не было, а имя свое я им не называла. И правильно, кстати говоря, сделала.
– Вы, наверное, хотите меня спросить, – проговорил вдруг Никифор Никифорович и вынул трубку изо рта, – почему это я – главный врач больницы – а участвую в обходах больных, а?
Он наклонил голову и прищурился, глядя на меня с истинно ленинской лукавинкой. И, хотя мне было абсолютно неинтересно знать, почему главный врач этой больницы участвует в обходах, я все-таки спросила – больше, из соображений элементарной вежливости:
– Почему?
– Практика! – Никифор Никифорович поднял вверх толстый кулачок с зажатой в нем трубкой. – Практика, практика и еще раз практика! Я ведь, милочка, вижу людей практически насквозь. Вы знаете, профессиональный опыт, вкупе с известной долей одаренности и… не побоюсь этого слова… достаточно развитого воображения дают… поразительные, надо сказать, результаты. М-да… А видеть людей насквозь – это моя профессия, милочка…
«Интересный тип, – подумала я, – его бы самого кто посмотрел бы. По-моему, он неплохой кандидат на место пациента этой больницы…»
Величавый Никифор Никифорович снова щелкнул пальцами и один из санитаров помог ему подняться.
– Ну ладно, милочка, – проговорил Никифор Никифорович, – отдыхайте. Не буду вам мешать. Через час вам сделают укол глюкозы, а вечером будет еще один осмотр. Вот тогда мы с вами увидимся… и поговорим.
«Жду не дождусь», – подумала я.
А вслух сказала:
– Спасибо вам большое. Спасибо вам за все…
Никифор Никифорович еще раз ласково кивнул мне и, мельком осмотрев остальных пациентов в палате, вышел. За ним удалились и молчаливые санитары.
«Н-да, – вяло трепыхались в моей голове невеселые мысли, – вот так положеньице. Лежу в сумасшедшем доме, совершенно без сил, да еще и в рабочее время. Конечно, ни мое начальство, ни Васик с Дашей не знают, где я нахожусь… Ну, ничего. Для восстановления сил мне необходимо только несколько часов. Сейчас я сосредоточусь… В палате тихо, так что никто мне не помешает сосредоточиться…»
Я приготовилась уже сделать глубокий вдох и закрыть глаза, как вдруг пронзительный вой взметнулся к высокому потолку палаты.
Повернув голову, я увидела, что кричит девочка со стриженной головой. Она забилась в угол и, стиснув руками виски, самозабвенно орала. Когда я всмотрелась в ее лицо, мне стало немного не по себе – лицо девочки было совершенно спокойно – будто это она не издавала нечеловеческие вопли, а напевала вполголоса спокойную песенку.
– Началось, – донесся до меня хрип откуда-то сбоку.