Возвращение
Шрифт:
Это потом придет терпение и осознание того, что за тебя никто не совершит твою собственную жизнь, а стало быть, ты будешь копаться в себе до тех пор, пока не осознаешь, что конечный результат-то, оказывается, это та самая опустошенная палитра, о которой поведала ему Лика. Палитра, из которой щедро разбрызгиваются краски.
— Ничто не длится, кроме изменений, — завершила свою мысль Лика. А Той уже знал, что эта герметическая аксиома вполне применима к их теперешней ситуации.
— Ведь по сути, — обращался Той к Лике, — время существует только в нашем мире, а, стало быть, только для нас. И мир наш материальный, создан и существует только для нас. Наша жизнь, жизнь на Земле — исключительно наша реальность! И то, что мы живем на Земле — столь же удивительно, сколь и невероятно. Подумать только, вот это все — это создано для нас! Зачем?
— Для того, чтобы мы помнили кто мы такие. — Ответила Лика. — Чтобы не чувствовали себя одинокими, и помнили, что есть во вселенной родные тебе души. — Лика посмотрела в закатное небо, где вспыхнула первая звезда. Души, разлученные с тобой. И что разлука эта неизбежна, и что будет она для нас длиться и длиться, бесконечно долго…
— Да. — Тяжело вздохнул Той и спросил: — Сколь долго, Лика, это может всг длиться?
— А сколько Бог даст.
— Думаю, Лика, мы опять забыли о том, что ничто не длится, кроме изменений. Все это будет продолжаться, пока в нас самих возможны какие-то изменения. Пока мы сами не осознаем, что не существует ни этого, изматывающего душу времени, ни самой разлуки. Разлуки с Вселенской Душой… Разлуки, что длится вечность… И нету самих изменений. Осирис, спасающийся в теле быка, по-прежнему являет Вселенскую Душу. Есть только изменения в нас самих, в нашем восприятии мира. Мы забыли, что
То что вчера нам казалось невероятным, сказочным и заумным, сегодня обретет для нас реальные очертания. И все это, заметь, тоже из области чувств. И никакой фантазии…
— Здесь не может быть никакой отсебятины! — Лика посмотрела на Тоя и провела рукой по его щекам, обросшим легкой щетиной. — Меняемся только лишь мы. И не только внешне. А то, к чему мы стремимся, — неизменно.
— Да. — Согласился Той, заглянув в себя.
— Искажает лишь тот, кто не чувствует, искажает тот, кто исхитряется в собственной душевной слепоте, говорить от имени самой души.
Невежество искажает того, чью душу поработил его изобретательный разум…
— Мы становимся способными чувствовать?
— Кокетливо спросила Лика.
— Это очевидно. С нами происходит трансмутация.
— Откуда в тебе такая уверенность?
— Не знаю, — Той пожал плечами. — Только что, едва я попытался представить человека, который осознанно лишает себя дара чувствовать, как мне тут же стало не по себе! Я только представил, а оказался один на один с самим собой. Все миры исчезли.
Они спрятались от жалкого, раздраженного дикаря, который не видя предмета вожделения, начинает пожирать себя самого.
— Это в тебе говорит эго. — Подсунула шпильку Лика. — Начитанный ты мой. — Лика вдруг рассмеялась и, почему-то показав пальцем на Тоя, хохоча, стала поспешно одеваться.
— Ну, а ты чего стоишь?! — Лика швырнула Тою его одежду. — Одевайся, нагой философ! — Еще с улыбкой на лице, она так же тяжело вздохнула, как это сделал минутой раньше Той. — Нас вернули на Землю. Стало быть, жизнь продолжается!..
Сентябрь, 1999 г., Кацрин.