Возвращение
Шрифт:
– Мам, – подошел я к матери. – Не знаю почему, но у меня на галстуке получается не узел, а черт-те что. Покажи, как ты завязываешь!
– Давай я тебе сейчас завяжу, а напомню, как это делается, когда придешь со школы.
Кто бы возражал! Я надел куртку, схватил портфель и сумку со сменной обувью и припустил к дыре в заборе. На той стороне меня поджидал Сергей.
– Говорят, ты начал ухлестывать за Зиминой? – спросил он, когда мы поздоровались. – А как же Ленка? Или она – это уже прошлое?
– Для меня все они – это прошлое, – ответил я. – Кто
– Да, мы еще перед сном гуляли возле дома. Тебя сестра научила играть?
– Сам по самоучителю, – честно ответил я. – Только я одну песню нормально и заучил.
– Теперь о тебе долго будут болтать, – сказал он. – А Светка вчера так и не вышла, хотя ее специально долго ждали.
Мы зашли в вестибюль школы, переобулись и поставили свою обувь в гардероб. Кроме нашей технички и нескольких школьников младших классов здесь никого не было.
– Три минуты осталось! – сказал Сергей, глянув на большие настенные часы. – Ходу, сейчас Зинаида придет!
Звонок зазвенел, когда мы уже подбежали к дверям нашего класса, располагавшегося на втором этаже в самом конце коридора.
Глава 5
Когда мы заскочили в дверь, класс на мгновение замер, но тут же все опять занялись своими делами. Я сел за свою парту, раскрыл портфель и быстро выложил все необходимое к уроку русского языка.
– Привет! – поздоровался я после этого с сидящей рядом Леной.
– Привет, – отозвалась она. – Начинаешь новую жизнь с опоздания?
– Нет учителя – нет и опоздания, – ответил я и крикнул классу: – Тихо, вы, Зинаида идет!
Шум моментально стих, и в наступившей тишине стал хорошо слышен приближающийся стук каблуков женских туфель. Вошла классная, и мы все встали. Она поздоровалась, мы ответили и сели на свои места.
– Еще раз поздравляю вас с началом учебного года, – сказала Зинаида. – Сегодня у нас не будет ничего нового. Хочу посмотреть, что вы запомнили из программы прошлых лет. Повторение – мать учения, поэтому Кулешов к доске. И не забудь дневник.
Игорь пробыл у доски минут пять. Он записывал диктуемые предложения, а потом объяснял, почему написано так, а не иначе. Слушать его было неинтересно, поэтому я рассматривал своих одноклассников, стараясь делать это не слишком явно, но Зинаида заметила.
– Ищенко, не верти головой. Ты у нас следующий. Садись, Кулешов. Ответил ты на твердую тройку, но, учитывая, что сегодня первый день занятий, поставим тебе четверку. С минусом.
Довольный Игорь отправился на свое место, а я, не дожидаясь повторного приглашения, взял дневник и вышел к доске. Задание у меня было то же самое: написать и объяснить, что я и делал. Не могу сказать, что в конце своей жизни писал совсем без ошибок. По моему мнению, в русском языке ошибок не делают только отдельные грамотеи: уж очень он сложный. Но в том, что мне диктовали, никаких сложностей не было, а все правила я помнил дословно, поэтому не сделал ни одной ошибки, несмотря на то, что отвечал вдвое дольше Кулешова.
– Ну что же, – подвела
Мой дневник украсила первая пятерка, а по классу пронеслась волна перешептывания.
– Тишина! – навела порядок Зинаида. – Продолжаем работать. Остроумов к доске!
– Зинаида Александровна! – сказал Владимир, идя к доске, как на эшафот. – А почему вызывают одних мальчишек? Где справедливость?
– Вот когда ты будешь сидеть за этим столом, тогда и будешь решать, кого вызывать, а кого – нет, – сказала Зинаида. – Положи дневник на стол, что ты в него так вцепился? Бери мел, поборник справедливости, и пиши.
Зинаида вызывала учеников одного за другим, а я, чтобы не терять даром время, начал продумывать, что сегодня напишу в тетради за следующий год. Прозвенел звонок, и мы вопросительно уставились на классную.
– Нового я вам ничего не давала, – сказала она, – поэтому на дом в виде исключения ничего сегодня задавать не буду. Можете идти на перемену.
Я сидел ближе всех к двери, первый и выскочил из класса, как только его покинула классная. Она шла по коридору, поэтому я, стараясь не срываться в бег, быстро пошел к лестнице. Пока было тепло и сверху не сыпались осадки, мы все перемены проводили в школьном дворе. Обуви при этом, естественно, никто не менял, но руководство школы закрывало на это глаза. Какая грязь на сухом и чистом асфальте? Уже на лестнице меня догнал Сергей.
– Здорово отвечал! – хлопнул он меня по плечу. – Надо было вам с Сашкой спорить не на итоговые оценки, а на щелбан за каждую твою пятерку, а то слишком долго ждать результатов. Что ты так сорвался? От славы все равно никуда не убежишь!
В этом я и сам почти тотчас же смог убедиться, когда меня начали окружать одноклассники.
– Ты что, все лето занимался русским? – спросила Ирка. – Две пятерки за урок, и одна из них твоя! Я вообще не помню, когда ты по русскому получал пятерки!
– Ребята, она ведет учет моим оценкам! – сказал я рассмеявшимся одноклассникам. – Что-то здесь не так!
– Да ну тебя! – сказала покрасневшая Ира. – Я тебя похвалить хотела, а ты...
– А я пошутил, – ответил я. – Извини, если обидел.
– Извиняю, – успокоилась Ира. – Слушай, у меня к тебе просьба. Ты вчера пел хорошую песню, но мы запомнили не все слова. Запишешь?
– Запишу, – вздохнул я. – Завтра принесу текст.
– Это правда, что ты вчера пел для Зиминой? – спросил Ромка Добнар – самый низкий из ребят нашего класса.
– Нет, неправда, – ответил я. – Я вчера пел для многих, просто из ее комнаты. Гитары пока нет, да и не умею я еще на ней играть, а пианино с собой не потаскаешь.
– Сашка говорил, что ты рассказывал анекдоты. Расскажи и нам.
– Я у вас что, штатный юморист? – недовольно сказал я. – Сейчас перемена закончится. Ладно, один анекдот успею. Сидел дома, было грустно... Пришел друг и сказал, мол, не грусти, сейчас спою. И ведь споил, сволочь! Все, пошли, а то сейчас прозвенит звонок.