Возвращение
Шрифт:
– Нам не нужно столько, – бросил Нарс, но было видно, что он сменил гнев на милость, – переброска такой массы людей слишком затратна по времени. Ковчег располагает в лучшем случае тремя тысячами профессиональных солдат, ещё семь или восемь тысяч будут добровольцами, кое-как обученными. Думаю, достаточно собрать пятьдесят тысяч, они должны выступить в конце недели и через два дня окружить объект. Сколько у вас резервистов?
– Сорок две тысячи, – мгновенно отчеканил Акирон.
– Доводите до пятидесяти и на всякий случай подготовьте двадцатитысячный резерв, плюс наши люди, итого мы сможем выставить восьмидесятитысячную
– Слушаюсь, адмирал, я немедленно распоряжусь.
– Флот-капитан, за эту операцию отвечаете лично передо мной, и если дело провалится, ответите не только карьерой, но и жизнью. Объект «Ковчег» должен быть захвачен с минимальными повреждениями, с минимальными потерями в научном сообществе. Совещание закончено.
– Слава империи! – по привычке гаркнули флот-капитаны в едином порыве, и экраны погасли.
– Лонг, что происходит в ковчеге? Понятно, что спутники уничтожены ими, но зачем?
– Мой адмирал, я не знаю, у нас нет наблюдателей или шпионов в этом районе, но они явно что-то задумали. Пока наши корабли в воздухе, им некуда бежать. Я думаю, пора предложить им сдаться.
– Не сейчас, – отрезал Нарс, – пусть думают, что мы выжидаем и не торопимся. Это заставит их расслабиться. Предполагаю, что у них ещё есть спутники, и они довольно быстро узнают, что к ним идёт флот Воданов с десантом, в десять раз превосходящим их силы. Бежать им будет некуда, вот тогда и предложим им сдаться, пообещав свободу и прежние должности, если присягнут мне на верность. Пусть работают на благо Империи.
– Хороший план, господин адмирал, – прогнулся Лонг. – Думаю, перед лицом тотального уничтожения они согласятся.
– Я тоже так считаю, флот-капитан, – спокойно произнёс Нарс. – Но если они ничего не замышляют, зачем сбили наши спутники? Надо приказать Акирону взять небо под контроль штурмовиков.
– Я боюсь показаться дерзким, господин адмирал, но позволено ли мне будет возразить?
– Слушаю вас, Лонг. Вы здесь не для мебели, и ваши советы обычно к месту.
– При проведении десантной операции по захвату поселения мы потеряли штурмовик. И вы, и я видели мастерство земных пилотов, а обеспечить двукратное превосходство в воздухе, значит, начать терять машины. Мы не располагаем сведениями о количестве самолётов у противника. И если их будет не три, мы потеряем машины и пилотов.
Адмирал задумался: помощник говорил дело.
– Вы правы, флот-капитан, сейчас я ещё раз убедился, что сделал правильный выбор, назначив на этот пост именно вас. Тогда нужно высадить небольшую группу как можно дальше от ковчега, и пусть подберутся как можно ближе. Будем использовать старую добрую тактику слежки своими глазами.
– Слушаюсь, капитан. Я свяжусь с Акироном, чтобы он подготовил отряд.
Адмирал кивнул и отвернулся. Он не видел, что Лонг скептически посмотрел в его спину: тот был невысокого мнения о данной затее, но возражать не посмел. Что для адмирала десяток жизней простых космолётчиков? На кораблях хоть и избавились от перенаселения, сбросив лишних к Воданам, но народу больше, чем нужно. Ковчег защищают профессионалы, и они либо вычислят наблюдателей, либо перехватят передачу и уничтожат группу.
Файра несколько минут стояла в коридоре, собираясь с духом. Она никогда не сомневалась
И вот теперь она боялась войти в комнату, в которой ждёт всего лишь маленький мальчик, но от которого зависит, как будут развиваться её отношения с его отцом. Когда она впервые узнала про сына, на другой планете, среди ночи в старой казарме, когда они с Регом были одни, охраняя раненых, она решила избавиться от парня. Это вполне обычная практика для Файры фон Касс: нет человека – нет проблемы. Но вскоре она переменила своё мнение.
Она изначально ошиблась в оценке Мечислава. Самоуверенная интриганка поначалу думала, что легко заставит этого солдафона плясать под её дудку, но чем больше узнавала, тем больше понимала, насколько она мелка и ничтожна по сравнению с ним.
Больше мысли встать между Мечиславом и его сыном у неё не возникало, как и мысли пытаться управлять Молотом. А потом пришло осознание, чувства. Чувства, которые стали не притворными. Казалось, они медленно растворяются в ней, заменяя остальное. Избалованная княгиня поняла, что это любовь. И тогда она поклялась сама себе, что найдёт общий язык с его сыном, сделает все, чтобы стать частью их обоих: одному – матерью, второму – женой.
Она толкнула дверь и переступила порог…
Класс был пуст, только за одним из столов сидел мальчик с серьёзным лицом и недетским взглядом. Файра знала историю ковчега, она не только плескалась в бассейне, она училась. Она следовала основному закону: хочешь выжить – обрети знания. Родителями мальчика были два великих человека: Молот, который, не задумываясь, отдал жизнь за ковчег, и Арва, которая, оправившись от смерти мужа, десять лет управляла обороной ковчега, причём довольно успешно. Мальчик перенял черты отца, но тёмные волосы явно мамины; после воскрешения седина у Мечислава исчезла, и оказалось, что он русый.
Файра несмело подошла к мальчишке, который, отложив учебник по физике, внимательно наблюдал за женщиной в чёрном костюме с платиновыми волосами.
– Можно? – спросила она, посмотрев на стул рядом с ним. Она так боялась, что он откажет, даже голос слегка дрогнул.
– Конечно, – немного официально и по-взрослому ответил Мечислав-младший, – присаживайтесь. Вы Файра?
Девушка присела, стараясь не сводить с него глаз. Она всё утро и половину дня представляла себе, что будет говорить. Она думала, что одиннадцатилетний мальчишка должен играть в солдатиков или в какие-нибудь другие игры, но учебник по физике выбил её из колеи.
Перед ней сидел взрослый мальчик, который давно забросил игры, который тренируется на настоящем полигоне, стреляет из настоящего оружия. Да, она когда-то тоже была такой – маленькая принцесса, – и все вокруг знали, что ей суждено стать императрицей. И стало легче: они похожи, они оба повзрослели рано.
– Да, меня зовут Файрой, я знакомая твоего папы.
– Знакомая? – Мечислав-младший иронично поднял бровь.
Файра сразу увидела в нём влияние отца, с ним нельзя, как с маленьким.