Возвращение

Тумп Саша

Раздражение как – то сразу охватило Марию.

– Когда же закончится эта гонка. Гонка за чем или это бег от чего – то?

Что это?

Почему добровольно человек принимает на себя невозможность принадлежать себе, свом близким? Почему добровольно вычеркивает из жизни лес, реку, небо, облака, возможность лежать в траве и смотреть на жаворонка. Смотреть и спокойно думать о том, о том, о сем, о том, что думает жаворонок и думает ли он о чем – нибудь, когда – нибудь, а если думает, то о чем?

Почему

своя обязанность перед собой сильнее собственного права быть свободным от этой обязанности? Почему эта тревога не дает жить, спать, быть, в конечном счете, самим собой?

Страх! Да, это – страх! Но страх чего? Страх не иметь этого страха. Что вот наступит день, и ничего – то ты не боишься, и что теперь тебе делать? Все силы тратишь на то, чтоб не было страшно, но он догоняет!

А если не догонит? Что делать? Что делать бесстрашному человеку? Ну, не боишься ничего, что станешь делать? Что станет делать человек без страха? Удивительно, почему нет фильма – «Человек без страха.»? Вот всякие "человеки" есть, а такого нет?

– Почему у Куросавы, нет фильма «Человек без страха»? Все бросила бы, а пошла бы посмотрела на такого. Что делает, с кем дружит, что любит?

Андрей отключил телефоны. Лицо было по – прежнему спокойно.

Было ясно, что скоро, что – то скажет. Мария не хотела торопить ни себя, ни его. Включила музыку. По радио кто – то опять под музыку что – то просил у другого.

– Почему людям не стыдно просить у другого? Просишь, значит говоришь другому, что тот не знает или не хочет знать, что тебе нужно, или не догадывается, тупой, или безразличен?

Если так, то зачем тогда просить? Все равно тот ведь не понимает о чем речь! Какой смысл говорить с чужим, тупым и глухим? Или еще, что хуже, что – то ему доказывать.

Мария переключила на другой канал, там уже кто – то другой вещал на английском, что « жизнь подвластна сатане, но в мире Бога правит Бог».

– И что? Дальше – то что? – Мария ждала, но декларация закончилась.

– Что же это они все вещают, вещают? Неужели не хватает такта, ума, воспитания сделать оговорку, что это они так видят?

Что не мир такой, а они его видят таким. Хоть раз скажите, каким хотите – то чтоб он был?! Расскажите, какой он мир для себя придуманный! Что еще можно придумать, кроме того, что уже есть?

Мария выключила радио, достала карту, стала ждать километрового столбика. Столбик проскочил мимо, как будто куда – то торопился.

– Еще далеко!

Дашка тоже легко поступила учиться, хотя можно было – бы и облегчить ей задачу. Она не просила, да и интересно было посмотреть, что, как получится.

Хорошая привычка к победам в жизни не помешает. Уже недели две бегает на занятия, – вроде довольна. Пока я езжу, хоть с дедами побудет, а то совсем не бывает, то в школе экзамены, то выпускной, то экзамены на факультативах,

то вступительные. Вот по телефону болтать время есть! Или в чатах хахалиться!

Говорит, что поскольку летом в тайге не была, то зимой на каникулах поедет.

– Сначала сессию сдай, потом видно будет. Ведь сдаст. Зимой в тайге холодно, – замерзнет.

А держать бесполезно. До сих пор, детя – дитем, даже спать прибегает подбочек до сих пор. Дите! – Мария представляла Дашку, ее дурацкую манеру слушать, облокотившись на косяк и глядеть в упор.

– Может, перекусить хочешь? – Андрей смотрел на Марию.

Есть хотелось, но в машине было уютно, останавливаться не хотелось, не хотелось что бы исчез гул машины, шин, воздуха на зеркалах .

– Не хочется. Давай кофейку из термоса?

– Давай, – Андрей улыбался.

– Ты знаешь, мне придется сегодня уехать. Завтра в Городе надо быть.

– Знаю! – Мария спокойно смотрела на Андрея, протягивая ему кофе.

– Послезавтра я вернусь и буду у тебя.

– Хорошо. Ели надо – значит надо! – Значит будут цвести сады.... – Как дальше?

– Если надо, растопим льды, – Андрей улыбался.

– Льда не будет, будет сыро, слякотно, грязно, из – подо льда всякая гадость проступит, – мысленно добавила Мария.

– А ведь скоро зима, Андрей, – Марии стало грустно.

– В городе и зимы то не видно, – Андрей был доволен, что объяснение было спокойным и быстрым.

– В городе не только зимы не видно, не видно ни осени , ни лета. В городе видны: витрины, реклама. В городе и людей не видно. Они вроде и есть, а приглядишься – нет. Хотя все бегут, что – то говорят, остановиться времени нет, оглядеться, – а кто это – рядом? – нет желания.

Девчонки, что – то покупают, советуются, примеряют, зачем? Никто никого не видит! Выберут время куда – то выбраться, а там такие же – им не до чего, чувствуют, что рядом кто – то есть и ладно, но ведь не видят, знают, просто знают, достаточно того, что знают – рядом кто – то есть . А кто , неважно! Пусть хоть кто – то глаз положит. А ведь на тусовке – то мушкетеры не бывают. Они рядом с королевами службу несут.

Мужиков своих обсуждают. Странная жизнь. Белье обсуждают, мужиков, как ночь прошла, кто подтяжку сделал, кто сошелся, кто развелся.

– "Утес", – Мария знала, что ее так называли за глаза. Она помнила, было кино, там был «Марьин утес». Ей хотелось, чтоб ее так называли из – за него, но сама то знала, что это не так.

То ли высока, то ли непреступна, то ли маленькими хотят рядом быть?

Мария помнила – в кино на вершине его березка росла. А еще у Гете – Лермонтова на груди утеса тучка ночевала. Ночевала – значит, уютно было. Утес не утес, а текучки нет, уже лет пять.