Возвращение
Шрифт:
Когда Сальвадо закончил говорить и положил трубку, я приказал ему встать на колени лицом к стене.
– Не убивайте меня, я сделал всё, что вы просили, - захлюпал носом боров, всё же становясь на колени.
– Никто тебя пока не убивает, ты нам ещё будешь нужен. Не трясись, ты же мужчина. Или я ошибаюсь?
Наверное, мои слова всё же пробудили в нём остатки мужского естества, во всяком случае, Сальвадо перестал всхлипывать, вздрагивая плечами, его голова обречённо поникла на грудь. Минут через десять он уже стал испытывать физическое неудобство от стояния на коленях.
Прошло около получаса, прежде чем стоявший на стрёме Лео заскочил в кабинет, извещая, что напротив борделя остановился автомобиль.
– Хименес?
– спросил я.
– В темноте не разглядеть, но водитель один. Наверное, он сам за рулём.
– Ну что, красавчик, идём.
Я чуть ли не шкирку поднял Сальвадо и подтолкнул к двери.
– Выходим вместе, мило болтаем на испанском. Вернее, ты болтаешь, а я киваю и смеюсь, понял?
Тот часто-часто закивал головой.
– Пиджак-то надень, нужно выглядеть элегантно.
Спектакль удался на все сто! Увидев своего босса и рядом меня в гриме, Хименес выбрался из-за баранки и двинулся нам навстречу. Сальвадо что-то у него спросил, тот кивнул, и наркобарон успел мне шепнуть:
– Обе сумки в багажном отделении.
Если я раньше и собирался устроить Хименесу показательную порку в виде долгой и мучительной смерти, то сейчас мой пыл куда-то испарился. Поэтому, подойдя вплотную, я просто спросил:
– Ну что, ублюдок, узнал меня?
На его лице проявилась гримаса недоумения, спустя несколько секунд сменившаяся удивлением, смешанным с яростью.
– El diablo me toma! Не может быть! Как?!
– воскликнул он, переводя взгляд с меня на своего работодателя и обратно.
– А вот так!
Не дожидаясь, когда рука адвоката завершит движение за лацкан пиджака, откуда он наверняка собирался извлечь ствол, я сделал резкий выпад, вогнал лезвие ножа ему в гортань и тут же выдернул обратно. Хименес, выкатив глаза, захрипел, прижал к ране ладонь, пытаясь остановить поток крови... Нет, парень, тебе уже не выжить, смирись. Успей прочитать молитву, если ты набожный человек, хотя креста на тебе, в отличие от Сальвадо, что-то не видно.
Наркобарон тем временем находился в состоянии шока, из которого мне его пришлось вывести тычком локтя в бок.
– Пойдём-ка глянем, не обманул ли нас твой дружок.
Обе сумки и впрямь лежали в багажнике. Я открыл одну, затем вторую - вроде всё на месте. Кстати, багажник объёмистый, хватит места и для такого толстяка, как Сальвадо.
– Полезай.
Тот с кряхтением кое-как забрался внутрь, втиснувшись аккурат между сумок с деньгами.
– Охраняй мои миллионы, - сказал я ему перед тем, как захлопнуть крышку багажника.
Повернулся к публичному дому, махнув рукой. Мои орлы за исключением всё ещё охранявшего пленных Лео один за другим двинулись к машине.
– Мы что, не будем его кончать?
– спросил Рауль, поигрывая 'Томпсоном'.
– У меня есть идея получше. Отвезём его в Штаты и сдадим на руки людям Гувера. Вернее, я сдам, вам-то 'светиться' ни к чему.
В этот момент мой взгляд упал на крыльцо борделя, на котором стояла худенькая фигурка, в которой я узнал того самого мальчонку. На этот раз он был уже в одежде.
– Подождите, я сейчас. Рауль, пойдём, будешь переводить.
Вернувшись, глянул парнишке в глаза.
– Как тебя зовут?
– Марио.
– Сколько тебе лет?
– Двенадцать, сеньор.
– Как ты здесь оказался, Марио? В смысле, в публичном доме?
Дальше я услышал грустную историю о том, как мальчишка рос в многодетной семье, пока мать пятерых детей не умерла от малярии. Отец, и до этого не считавшейся примерным семьянином, после смерти жены и вовсе слетел с катушек. Бутылка стала его лучшей подругой. А когда в прошлом году его 11-летний сын попался на глаза хозяину борделя, и тот предложил попросту купить ребёнка за 500 песо - горе-папаша согласился без малейших угрызений совести.
Парнишке денег не платили, но кормили и одевали, вот только за это приходилось расплачиваться собственным телом. Помимо Сальвадо у него было ещё двое мужчин, правда, появившихся в борделе однократно. А вот глава наркокартеля заезжал как минимум раз в неделю.
Слушая его, я всё больше мрачнел. У меня появилось стойкое желание кастрировать этого борова прямо сейчас, только усилием воли я сумел себя удержать от экспрессивного поступка. Хотя, может быть, и зря. Когда он окажется в тюряге, я постараюсь сделать его жизнь за решёткой похожей на ад.
– У тебя есть родные?
– Да, в Эрмосильо живёт тётка.
– Она тебя сможет приютить?
– Наверное. Когда мама умерла, она приезжала и хотела забрать меня и младшую сестру, но отец нас не отпустил.
– Если я дам тебе денег, сможет добраться до Эрмосильо самостоятельно?
– Не знаю.
Я задумался. Не везти же парня с собой. Из раздумий меня вывел Рауль.
– Раз уж мы своё задание выполнили, давайте я его отвезу. До Эрмосильо на машине ехать всего часов двенадцать.
– Спасибо, Рауль. Проследи, чтобы его нормально приняли, и оставь этой тётке деньжат.
Я не поскупился, выдал одну из пачек из моей 5-миллионной наличности, потревожив . Доллар в Мексике тоже был ходовой валютой, но в случае чего баксы можно было обменять и на песо. Во всяком случае, за ближайшее будущее парня я был спокоен.
– Можешь взять вашу машину, а мы отправимся в Сан-Диего и дальше в Вегас на автомобиле Хименеса. Счастливого пути!
А у меня в борделе оставалось ещё одно дело, в котором переводчик не требовался. Подойдя к сидевшему на полу всё в той же позе хозяину заведению, я без замаха так влепил ему ногой промеж ног, что тот, икнув, просто завалился набок без признаков жизни. Теперь, когда его мошонка наливается синевой, о половой жизни ему точно придётся забыть, возможно, до конца своих дней. А нечего детей под всяких извращенцев подкладывать!