Возвращение
Шрифт:
– Эй, ты чего?
Я открыл глаза и облегчённо выдохнул. Подушка подо мной была мокрой от пота, как и я сам. А мой новый сосед по камере итальянец Лука, только два дня назад доставленный в тюрьму отбывать 7-летнее наказание за вооружённый разбой, и тут же получивший от земляков прозвище 'grillo' (в переводе с итальянского 'сверчок'), в силу небольшого роста стоял ногами на своей шконке, только таким образом сумев дотянуться до меня и растолкать.
– Ты чего, Фил, приснилось что-то плохое?
Вытерев со лба пот, я облегчённо откинулся на подушку и, глядя в сумрак перед собой, пробормотал:
– Ага, что-то плохое. Извини, если помешал тебе спать.
–
Я повернулся на бок, натянув одеяло до подбородка. Это в ночных кошмарах жарко, а наяву в почти неотапливаемом блоке более чем прохладно. Сон больше не шёл, не оставалось ничего другого, как вспоминать события последних дней.
Действительно, режим в тюрьме ужесточился. Теперь можно было при малейшем намёке на неповиновение схлопотать дубинкой, а за малейшую провинность оказаться в карцере. Кстати, карцеров стало вдруг резко не хватать, и в срочном порядке силами самих заключённых под это дело были переоборудованы несколько подвальных помещений.
Я, впрочем, на себе сильно ужесточение режима не ощущал, наверное, директор дал команду относиться ко мне со снисхождением. Но и поводов особых я не давал к проявлению какой-либо агрессии в мой адрес. После случившегося представители белых и цветных банд, в том числе мексиканцы, стали на меня поглядывать со смесью уважения и опаски. Что касается Пабло Эстебана, то его в тот вечер нашли прятавшимся в бойлерной. Сейчас он находился в карцере, а его судьбу будет решать суд присяжных. Не исключено, что наркодилер за убийство получит максимальную меру наказания, то есть газовую камеру, если после суда он вернётся в нашу тюрьму. Что ж, по Сеньке и шапка.
А тело несчастного Молчуна Лу выдали его родственникам. Причём они сначала отказывались забирать труп, о чём мне сообщил сам директор, пришлось мне надавить через свои каналы, приправив просьбу солидной пачкой денег, которых хватило бы и на церемонию, и на приличный памятник.
– Учтите, мои люди проверят, как вы ими распорядились, - без угрозы в голосе, но весомо сказал я дяде Молчуна, после чего тот, словно китайский болванчик, часто-часто закивал.
Тут ещё пришёл первый транш на реконструкцию тюрьмы 200 тысяч долларов, что ещё больше расположило ко мне местную администрацию. Вместе с деньгами прибыл архитектор-проектировщик, на пару с Диксоном принявшийся обсуждать варианты будущего обустройства территории. Я не вмешивался, с меня хватит того, что я подал идею, а вообще вся эта затея преследовала главным образом цель облегчить моё существование за колючей проволокой.
Моррис в первые дни от меня буквально не отходил, за исключением тех моментов, когда должен был присутствовать на каких-нибудь работах. Всё переживал, что его не оказалось рядом с тот роковой вечер. Дошло до того, что он просиживал у меня в библиотеке часами. Никогда не думал, что его присутствие так будет меня утомлять. К счастью, постепенно градус внимания к моей персоне снизился, и Джеймс стал появляться возле меня значительно реже.
От Вари я за первый месяц пребывания в Сан-Квентине получил четыре письма, по одному в неделю. Во втором было фото супруги с дочкой и сыном во время прогулки в общественном парке Лас-Вегаса. Разбитым в центре города, кстати, на средства мои и Мейера Лански. Хотя ЕГО средства - это, скорее, деньги мафии.
Я о той драке писать Варе не стал, ни к чему моей жене лишние тревоги, хотя, я уверен, она со своим характером справится с любой новостью. Думаю, даже моя смерть не смогла бы заставить её кататься по полу в истерике. Наверняка держала бы всё в себе. Впрочем, надеюсь, до такого рода новостей дело всё
– Подъём!
– вырвал меня из размышлений голос надзирателя.
– Поднимайте свои задницы, выходим строиться!
Ну да, построение, сверка заключённых, потом утренние процедуры, завтрак и по рабочим местам. До завтрака я обычно выполнял комплекс чанцюань, минут на пятнадцать, как раз успевал. Правда, в связи с последними событиями пришлось сделать небольшой перерыв.
Сверчок, не успев прибыть в Сан-Квентин, сразу же был определён в одну из вновь организованных строительных команд. В частности, ему предстояло заниматься возведением будущего спортзала.
В этот день наконец-то пришли книги для библиотеки, а с ними и самоучитель переплётного дела. Швы мне должны были снять завтра, но я с энтузиазмом принялся таскать коробки с литературой, после чего принялся освобождать под новые книги место на стеллажах и выставлять издания согласно жанрам и алфавиту. Остаток дня посвятил изучению самоучителя. Всё виделось довольно просто и уже завтра я планировал приступить к делу, благо что клей, картон и приличный рулон дерматина я интуитивно заказал вместе с книгами.
Переплётом я занялся с утра, но в самый ответственный момент меня отвлек заявившийся тюремщик:
– Бёрд, к вам посетитель. Следуйте за мной.
Хм, кто бы это мог быть? Когда я увидел флегматичную физиономию Мейера Лански, моё удивление достигло апогея. Вот уж кого я точно не ожидал увидеть в переговорной комнате.
– Мейер, рад тебя видеть! С чего это вдруг ты решил навестить отъявленного убийцу? Не боишься, что 'жёлтая' пресса снова спляшет на твоих костях?
– Рад, что тебе удаётся сохранять чувство юмора даже после того, как тебя едва не прирезали, - невозмутимо заметил Лански.
– Тут есть и мои ребята, и со вчерашнего дня им дана команда присматривать за тобой. Один из них - Сверчок Лука. Жаль, раньше не догадался этого сделать, иначе можно было бы избежать этой стычки с мексиканцами.
– Что ж, спасибо, старина... Но не думаю, что ты проделал такой путь, чтобы лишь сообщить мне эту новость.
– Это точно, из-за этого я даже не поднял задницу из кресла.
Лански закурил сигарету и выпустил струйку дыма, который легко миновал разделяющую нас металлическую сетку. Затем, приблизив к ней лицо, негромко сказал:
– Фил, у меня информация, не предназначенная для посторонних ушей. Так что слушай и запоминай.
А далее я услышал имя человека, который, по мнению Лански, организовал подставу с убиенным якобы мною Альфонсо Брейквиком. И услышав, почему-то совершенно не удивился, что это именно не кто иной, как Гектор Сальвадо. Удивился разве лишь тому, что всё было обстряпано не настолько топорно, как можно было ожидать от не отличавшегося, на мой взгляд, оригинальностью мышления наркобарона. Не иначе ему кто-то эту идею подсказал.
– Ты уверен, что это он? Ошибки быть не может?
– 99,9 процента - это он. Сведения от человека, которому я доверяю как себе.
– Та-ак... Что же мне с ним делать?
– задумчиво протянул я.
– Ну, ты уж пораскинь мозгами. Я тебе дал имя, а дальше решай сам, что делать. Можешь сдать его ФБР, с которым, насколько я знаю, работает твой помощник Стетсон. Можешь подослать к нему киллера. Впрочем, как я понимаю, просто убийство тебе ничего не даст, этот человек должен дать признательные показания, иначе так и будешь гнить здесь весь срок. Либо перед судом должны предстать те, кто конкретно организовывал это убийство, так как Сальвадо, сам понимаешь, из Синг-Синга мог осуществлять лишь общее руководство. Но этих людей найти будет сложнее.