Возвращение
Шрифт:
– Я вижу, – уверил Лауринь. – И все горожане увидят. Это же не ворон, это орел какой-то! Вы с его помощью собираетесь за кем-то следить, что ли?
– Почему нет? Птица умная, обученная… – я погладила шею ворона. – Летает много выше городских птиц, да даже и чернохвоста. Зрение отменное, одно удовольствие следить! Ну и послание передаст, если что, и перехватить его будет сложно! Лауринь, вы удивительно консервативны, должна отметить. Или, – припомнила я злоключения бывшего лейтенанта, – вы опасаетесь, что мой красавец вашему полковнику на голову нагадит?
Лауринь
– Вам виднее, – сказал он. – Но где вы держите такую громадину?
– Ну, не в доме же, – пожала я плечами. – Он под открытым небом привык жить, а кормить его не надо, он себе сам пропитание найдет. Держите!
Я бросила ворона в воздух, тот тяжело взмахнул крыльями и устроился на руке Лауриня, которую тот невольно вскинул, прикрывая лицо. Заглянул капитану в лицо, покрепче уцепился когтями за его запястье…
– Фло, ваши шутки когда-нибудь… – начал тот.
– Вы знакомьтесь, – перебила я. – Пригодится!
Лауринь посмотрел на меня с подозрением, но все же осторожно коснулся блестящих черных перьев. Ворон не возражал, с интересом разглядывал капитана, потом снова хрипло прокричал чуть ли не в ухо Лауриню.
Снова хлопнули крылья. Капитан мотнул головой и длинно выругался.
– Фу, Лауринь! Раньше вы не позволяли себе так выражаться при дамах!– нахмурилась я, поглаживая другую птицу, устраивающуюся у меня на руке.
– У вас с собой целая стая?
– Нет, всего пара, – я приласкала второго ворона. – Этот застенчивый, не то что первый. Да, кстати, тот, который у вас – это Ррах, а у меня – Ррох.
– Вы их различаете?
– Да, вы тоже научитесь, если захотите, – хмыкнула я. – Они совсем не похожи, хоть и из одного гнезда… Ладно, Лауринь, надо ехать!
Я взбросила Рроха вверх, он взмыл в небо, его близнец последовал за ним.
Далеко они не улетят, эти птицы приучены быть подле хозяина. Они еще совсем молоды, им и десяти лет нет, а срок жизни северных воронов сравним с человеческим, потому тамошние ведьмы так охотно берут этих птиц в помощники и, не побоюсь этого слова, напарники. Я, признаться, опасалась, что они не смогут пересечь бурное зимнее море, слишком долго не было птиц, но… все-таки сумели. Ррох немного поотстал, явился позже Рраха, видимо, пережидал непогоду на каком-то островке, а как прояснилось – прилетел ко мне. Но всё же явился, а я уж опасалась, что останусь только с одной птицей…
– Так у вас есть какой-то план? – снова поинтересовался капитан.
– Посмотрим, что за торговец, – сказала я. – Может статься, он вовсе никакого отношения ко всему этому не имеет, но…
– Но ваша интуиция вам о чем-то говорит, – закончил он.
– Вот именно. – я села в седло. – Если Вейриш запомнил этого человека, значит, что-то в нем было. Что именно, я хочу увидеть собственными глазами. Едем!
Люблю арастенские базары! Они не настолько пестры и пышны, как южные, но и не настолько серьезны и степенны, как северные.
– Лепешки! Горя-ачие лепешки!
– А вот кому ринта! Кому ринта!
– Не желаете? – покосилась я на Лауриня.
– Разбавляют, – лаконично ответил он, я рассмеялась, и дальше поехали молча.
– Ковры данжерские, теплые, мягкие, заезжай, красавица, всё, как есть, покажу, расскажу, расстелю под ножки твои нежные!..
– Посуда из Цияня, сама красота, сама чистота! На просвет всё видать, кипяток нальешь – не лопнет, а холод сама сохраняет! Возьмите, госпожа, не пожалеете!
– Платки пуховые!..
– Са-а-ало! Грудинка копченая, окорока, налетай, народ!
– Веники, веники отменные!
– Капуста свежая, капуста квашеная, с болотной ягодой, с грибами, закуски лучше не найдешь!
– Шубы, шубы! Овчина, выделка лучшая, на весу не почуешь! А вот кому медвежья шкура! А кому волчья!..
– Пироги-и-и! Пироги с мясом, с вареньем, с луком и яйцами!..
Я не утерпела, купила пирожок с луком и жевала его на ходу. Только в Арастене такие пробовала посреди зимы! Хозяйки как-то проращивают лук на зелень, пекут пироги, объедение!
– Вы, тетушка, вроде раньше не злоупотребляли деликатесами, – заметил Лауринь.
– А это вы просто со мной на таких вылазках в городе не бывали, – беззаботно ответила я.
– Что покушать тетушка Фелиция любит, я помню, – продолжал издеваться Лауринь, – но чтоб с уличных лотков…
– Да вы завидуете просто, – хладнокровно ответила я и отправила остаток пирога в рот. – Ну, где этот наш торговец? Вам ведь ваши люди описали, как его найти?
– Вон там, где лавки со всяким барахлом, – указал Лауринь.
– Отлично. – Я спешилась, взяла кобылу под уздцы, уверенно пошла вперед. – За моего племянничка вы уже не сойдете, стало быть, сыграете супруга!
– Ну, знаете! – Лауринь аж споткнулся.
– А что такого? Богатые торговки в летах любят на себе женить молодых да красивых, – хмыкнула я. – Из управляющих там или охранников… Будем надеяться, что в лицо вас этот человек не знает.
– Откуда бы?
– Да мало ли! – ответила я. – Не угадаешь… Вы, Лауринь, держитесь дерзко, но если я рявкну – умолкайте. Это вам ясно?
– Куда уж яснее, – сквозь зубы произнес он.
– Тогда идемте. Вон те лавки, если я правильно помню, – прищурилась я.
– Они самые…
Довольно долго я в своей наихудшей ипостаси (а назвать Фелицию Нойрен приличным словом вряд ли у кого из торговцев повернулся бы язык!) выводила бедных лавочников из себя. Лауринь, должна отметить, держался на высоте, то и дело отпуская такие замечания, что торговцы лишь краснели и бледнели, стараясь не расхохотаться над самодуркой в летах. В юности он не был столь находчив и сметлив, должна отметить!